Новые идеи в философии. Сборник номер 2. Коллектив авторов
всех этих тезисов вытекает то заключение, что физическую науку, несмотря на ее релятивизм, никогда не приходится переделывать заново, и что брать слово «релятивизм» в этом смысле значит довольно грубо играть словами. Релятивизм физической науки означает лишь одно – именно описательный и человеческий характер этой науки; но, очевидно, что описание, о котором здесь идет речь, для человеческого рода единое, необходимое и всеобщее.
2. Физическая теория произвольна, уверяют нас. «Посмотрите на Дюгема: он утверждает, что тот способ, каким мы строим эту теорию, зависит вполне от нашего произвола, лишь бы были удовлетворены принципы тождества и противоречия, имеющие, впрочем, одно только логическое значение и являющиеся простой гарантией связности в разговоре. А разве Мах, в свою очередь, не утверждает, что физическая теория руководится принципом экономии, своего рода психологическим принципом наименьшего действия? И в этом случае мы удовлетворяем только потребности духа в удобстве, удовлетворяем логическому условию, а не условию реальности. А Пуанкаре разве не признает, что в основах физической теории имеется приспособление вещей к логическим потребностям мысли? Одна только механистическая концепция остается чисто объективной, все же выше упомянутые школы уверяют, что эта объективность скорее нечто желаемое нами, чем реальное, что она не выдерживает критики».
Все это верно, буквально верно, но именно только буквально. Те, кто говорят так, ухватились за резко выраженные формулы, за формулы, высказанные в полемике, чеканные, рельефные, за формулы, которые писатель употребляет, чтоб подчеркнуть свою идею, ярко отметить свою точку зрения, насильственно привлечь внимание читателя к тому, в чем он отличается от других авторов, и к тому, против чего он борется. Воспроизводя эти формулы в их непосредственном виде, искажают дух самого учения или, вернее, не стараются вовсе проникнуть в него. Здесь забывают применить элементарное правило исторической критики, требующей считаться со всем контекстом изучаемого источника, а не с отдельной фразой его.
3. Что утверждает Дюгем? – Просто следующее: из того, что в физической теории мы говорим об электрической массе, о количестве электричества, об электрическом напряжении, об электрическом токе, о напряжении электродвижущей силы, об электрическом потенциале, о количестве теплоты, об абсолютной температуре, было бы наивно умозаключать, что в природе имеются какие-то реальности, какие-то особые сущности, индивиды, соответствующие каждому из этих понятий. Эти понятия произвольны; они отвечают потребности нашего духа, желающего представить себе результаты некоторого количества опытов.
Но зато не произвольны результаты этих опытов, и они вовсе не созданы для того, чтобы удовлетворять потребностям нашего духа. Здесь дан принудительный предел для наших построений, и этот предел по существу объективен и неподвижен. Здесь должна найти свое завершение теория, и у этого завершения она встречает нечто,