Новые идеи в философии. Сборник номер 2. Коллектив авторов
бы иметь нужду для построения теории какого-нибудь явления, то мы вынуждены заполнить получающиеся таким образом пробелы рядом догадок. Эти догадки, эти гипотезы будут иметь предельным условием экспериментальные данные. Иначе говоря, и здесь – как и в концепции Дюгема – необходимо и достаточно, чтобы физическая теория совпала со всем нашим опытным знанием и чтобы следствия из нее всегда оправдывались опытом, поскольку возможен таковой. Все же остальное гипотетично, т. е. произвольно. Поэтому физические теории будут колебаться в известных границах около некоторого среднего положения, около некоторого центра тяжести науки, определяемого нашим опытным знанием.
Заключение вытекает отсюда с принудительной силой. Физическая теория, как ее понимает Дюгем, и физическая теория, как ее понимают механисты, почти тождественны между собою.
Практически мы всегда приходим к какой-нибудь теории, которая воспроизводит или стремится воспроизвести по возможности верно опыт. Но опыт – это граница, которой нельзя передвинуть (если не говорить о случае заблуждения).
Это не все еще. Механистическая концепция признает, что мало-помалу гипотеза исправляется; амплитуда колебаний ее уменьшается. Но то же самое утверждает ведь и Дюгем, когда он говорит, что одна какая-нибудь из теорий должна взять верх над другими, что развитие идет по направлению к одной физической теории или к одной теоретической физике. И здесь, значит, согласие полное. Спекулятивно каждый толкует вещи по своему; практически все согласны.
4. Эпитет «произвольный», так легко применяемый к физической теории, должно таким образом понимать в очень ограниченном и узком смысле слова. По существу он употребляется лишь для того, чтобы рельефно выдвинуть роль, играемую гипотезой. Действительно, нередко в том традиционном потоке идей, который царил в течение первой половины XIX века, проходили молчанием различие между гипотетическими частями теории и другими ее частями, выведенными непосредственно из опыта.
Против этой метафизической и антинаучной тенденции необходима была сильная реакция. Ученые не замедлили стать на этот путь, в том числе и механисты. Они отделили элементы гипотезы от элементов опыта и указали огромную роль первой в физико-химической теории.
Но, делая это, они вовсе не думали разрушить объективную ценность физико-химических наук, они преследовали лишь одну цель: утвердить ее, как то первичное данное, которое рационально допускает существование опытной науки.
Опыт есть, по определению, познание объекта. В физической науке это определение уместнее всего; и оно здесь яснее, чем в случае других наук. Физика стала наукой в борьбе против априорной спекуляции схоластики. Она выросла в борьбе против произвола диалектического и пустого рассуждения, в борьбе против предубеждений, перед которыми хотели во что бы то ни стало склонить факты. Опыт – это то, над чем не повелевает наш дух, над чем не властны наши желания, наша воля, это то, что дано