И в горе, и в радости, и в пыли. Полина Полежаева
от каждого двумя огромными грядами, белевшими во мраке. Сильный ветер не дал пыли равномерно заполнить комнату. Она, поднявшись барханами, собралась у стен, расползлась по полу, где, судя по всему, лежал слой сантиметров в тридцать. К счастью, два продолговатых холма, высотой чуть уступавшие росту Мэтта, сами перекрыли выбитые окна. Чернеющая пустота за единственным уцелевшим стеклом говорила о том, что снаружи дом был погребен под слоем пыли и песка. Входная дверь, разумеется, оказалась накрепко прижата барханами и лишь жалобно скрипнула в ответ, когда ее попытались открыть.
– Что нам теперь делать? – пролепетал Даня, без устали шмыгавший носом. Едва они покинули безопасное место, он ухватил Мэтта за руку и до сих пор не желал отпускать. Да, на этой планете никто не учил детей соблюдать личное пространство окружающих. Но, с другой стороны, подобные жесты, нормальные и привычные для землян, вызывали у Мэтта противоречивые чувства. Ощущение маленьких пальчиков, с надеждой и доверием сжимавших его ладонь, было точно не противно. Он даже немного гордился тем, что совершенно чужой ребенок видел в нем некоего защитника. С другой стороны, гигиеничность такого контакта порядком его тревожила. Но разве об этом стоит волноваться в подобной ситуации?
– Не знаю. Что-нибудь придумаем, – ответил Мэтт, сильно сомневаясь в правдивости своего обещания.
Первым делом он направился в ванную, планировка которой повергла бы в шок любого прагмеранина. Он прополоскал рот, где все еще хрустел песок, промыл воспаленные глаза и, поборов брезгливость, умыл мальчика – оказалось, по его щекам до сих пор беззвучно катились слезы. Мэтт судорожно соображал.
Надолго ли стихла буря? Как им защититься от ее следующего прихода? Как вызвать помощь, и сколько они продержатся в ее ожидании? Будут ли искать прагмеранина, исчезнувшего в пыльной буре в какой-то земной глуши?
– Даня, слушай меня. У вас есть аппарат связи? Хоть что-нибудь?
– Я не знаю, – прохныкал мальчик, готовый снова разреветься в голос. А для слез сейчас совершенно не было времени.
– Так, успокойся! Поразмысли головой своей сопливой! Как мама обычно звонила другим людям?! – Мэтт и подумать не мог, что нечто может настолько быстро вывести его из себя. Уже который раз за два дня на этой проклятой планете он поступился своими принципами? Рукопожатия, вспыльчивость, а что же будет дальше?
– У нас есть компьютер, она всегда по нему звонила и разговаривала, – Даня оробел и перестал всхлипывать. – Он там, в комнате.
– Ну, и это отлично! А плачем ты нам не поможешь, – Мэтт зашагал в гостиную, вздымая носками ботинок клубы пыли, и тут его радостно забившееся сердце упало. «Там, в комнате» означало, скорее всего, «уничтожен грудой пыли». Прагмеранин чертыхнулся, и вдруг что-то зацепило его за ногу. Он со всего ходу грянулся на пол, но толстый слой песка смягчил падение. Когда пыль улеглась, Мэтт с удивлением обнаружил, что смотрит на фонарь, стоявший на полке