5 историй из жизни Маргариты Морозовой. Дарья Дмитриева
разных деталей, которые взаимодействуют между собой.
– Система? А что такое система?..
Фёдор закончил с галстуком, наклонился и поцеловал дочку в мохнатую макушку.
– Это сложно, дочка, я потом тебе объясню. До вечера.
И торопливо вышел из квартиры. Энерготехникум, где он преподавал политическую экономию, располагался буквально в пятнадцати минутах ходьбы от дома, на 10-й линии Васильевского острова, около набережной Лейтенанта Шмидта. По ленинградским меркам – совсем рядом, хотя Фёдор, родившийся в Костромской области в маленькой деревушке Павшино на восемнадцать дворов, к большому городу до конца так и не привык. В Энерготехникум он устроился два года назад, сразу же после возвращения в Ленинград. Сразу же после снятия этой чёртовой судимости, что б её… Из-за неё он два года проработал на Колыванской МТС. Эта судимость теперь несмываемым пятном смотрела на него из каждой анкеты. Два года за невыполнение плана хлебопоставок! Как будто это от него зависело… Впрочем, ему, деревенскому парню, с десяти лет живущему самостоятельно, закалённому службой в Красной армии, жизнь в небольшом посёлке на севере Сибири не казалась такой уж тяжелой. К суровому климату и бесконечной зиме даже летом можно привыкнуть. А тяжелой работой и отсутствием бытовых удобств сына батрака не испугаешь. Но вот Кира… Кира совсем другое дело. Сложно ей было там, непривыкшая она к такому, городская, что с неё возьмёшь. Нельзя ей было там оставаться. Вот и похлопотал он о погашении судимости и о досрочном возвращении в этот огромный, серый город. Всё для неё, всё. Для неё и Марочки. Фёдор представил, как Кира сейчас сидит в своём классе за учительским столом и сосредоточенно что-то пишет в журнале, нахмурив бровки и покусывая кончик карандаша. И улыбнулся. А Кира в это время, взобравшись на высокую стремянку, с ведром наперевес намывала запылившиеся огромные окна. И думала не о Фёдоре, а о том, что не так она себе представляла работу учительницы литературы.
Конец августа, как вечер воскресенья, всегда немного грустный. И несмотря на то, что до сентября ещё целая неделя, на то, что вечера всё ещё достаточно светлые, а воздух пока что не такой уж и прохладный, на то, что зелень ещё не подернулась желтизной, а лужи высыхают достаточно быстро, атмосфера в городе предательски отдает осенним унынием. Притихшие ленинградские улицы покорно ждут приезда осени.
Но Кира шла домой, хоть и немного позже обычного, но определённо в приподнятом настроении. Стройная, в летнем платье и кофточке она шагала той лёгкой походкой, которая того и гляди перейдет в вальс: раз-два-три, раз-два-три… Головка в обрамлении уложенных волнами коротко стриженных волос чуть заметно покачивалась в такт неслышимой музыке. Одну руку оттягивала авоська с добытыми сокровищами: палкой колбасы, апельсинами и дыней, в другой она аккуратно несла перевязанную веревкой коробочку, в которой лежало пять пирожных: Марочке, ей, Феде, Соне и Ларисе Львовне. Сегодня будет самый настоящий праздник!
Поднявшись на пятый этаж и немного запыхавшись, Кира зажала