Афонские встречи. Павел Троицкий
монастыря до Ксиропотама. С мостиками над пересохшей речкой, с оградами из стопок каменных «блинов». Трудно понять, как из афонского камня можно сделать такой «блин», да еще затем принести сюда и положить один на другой без цемента, чтобы лежали они добрую сотню лет. Спрашивается: зачем? Когда и так, без всяких архитектурных дополнений, можно спокойно пройти по тропинке? Да, вечный вопрос современного человека – «зачем» – здесь остается без ответа. А ведь носили отцы, трудились и складывали и ни на секунду не оставляли молитву и не задумывались: «Зачем?» Действительно, зачем для каких-то паломников, вечно снующих ротозеев, проливать столько потов? Сами-то, как горные козочки, и без тропинки пробежали бы. Но дорога пройдена, и перед нами пыльный ковер, периодически выбиваемый автомобилями. Творение нового времени, пожалуй, первый шаг Афона в сторону цивилизации.
Уже наступил вечер, и спрашиваешь себя невольно: «Что потянуло нас сегодня в Карею?» Но вот терпение наше кончается, и мы останавливаем редкую в это время машину. Двое рабочих помогают нам забраться в кузов. Едем минут десять. Проскакиваем какой-то перекресток, видим стоящую там «Ниву». И вдруг едва не на ходу выскакиваем: кто-то глазастый увидал в ней о. Р. – известного иеросхимонаха, приехавшего не так давно на Афон. Александр – Саша, Шурик, как мы его называем, – был у старца на Кавказе, и тот помнит нашего спутника. Трудно передать любвеобильный взгляд старца, и кажется, все неудачи дороги и разногласия куда-то унеслись и стерлись каким-то чудесным ластиком.
Старец прощается и приглашает зайти к нему в келью, если дорога приведет к ней. Теперь мы уверены в правильности своего выбора: дорога была не напрасной, в Карею мы идем уже в сопровождении послушника из сербского монастыря. Кто-то из нас замечает странную башню на высоком месте. Странную своей новизной. Раньше мы никогда ее не замечали. Драган объясняет нам, что это некая телефонная башня, куда сходятся разные кабели, наверное, в том числе и от автоматов, которые настойчиво расставлены около каждого монастыря. Европейский сервис. Вот еще один поворот, и перед нами открывается «орех» – так переводится с греческого слово «Карея» (или точнее – «Кариес»). Драган показывает нам высокое здание в три или четыре этажа. Это сербское подворье. Ранее здесь была знаменитая Благовещенская келья не менее знаменитого о. Парфения, ученика великого старца Хаджи-Георгия. Отец Парфений какое-то время жил здесь со своим старцем, а после его смерти собрал около сотни русских монахов, основал издательство, которое и напечатало житие старца. И могучая келья, возвышающаяся над всей афонской столицей, стала бельмом на глазу для борцов с русским засильем. Слишком мало мы знаем о русских келиотах. Но в этом случае как-то не испытываешь особенной горечи от утраты русскими очередной кельи, здесь теперь подвизаются братья-сербы, которым русский человек может говорить только слова благодарности.
Но это не главное строение здесь: наш взор привлекает громада Андреевского собора. С высоты скит кажется могучим