Афонские встречи. Павел Троицкий
ради удаления Спасения». Одним словом, все это будет происходить весьма заметным образом. Но, несмотря на это, несомненно, подлинное свидетельство, рождаются небылицы.
Поэтому мы узнаем, что икона сошла со своего места и была уже обнаружена на пристани Иверского монастыря. Оттуда, дескать, она была возвращена. Не знаю, чья фантазия порождает подобные рассказы, но, мне кажется, делается это весьма искренне. Нередко ведь бывает так, что фантазии людей, говорящих и делающих все от себя, складываются в рассказы, имеющие видимость достоверности, и проникают даже в печать. Еще современные небылицы рождаются оттого, что людей грамотных много, а Афон один. Соответственно грамотный человек, побывавший один раз на Афоне, в Пантелеимоновом монастыре, и, быть может, посетивший еще 2–3 монастыря, куда проложены хорошие дороги, считает своим долгом поделиться впечатлениями. И это хорошо. Плохо только то, что при таком беглом знакомстве он путает названия и имена, в восторге забывая о том, что нужно потрудиться и кое-что проверить. Но еще хуже, когда такой человек слишком быстро составляет свое мнение и ставит всем оценки. Плохо, когда «двойку», но плохо и когда кто-то получает от него незаслуженную «пятерку».
Достаточно известный в России писатель игумен N., проведя месяц на Афоне, написал книгу. Книга хорошая, написана литературно, но, увы, в историческом плане она никакая. Хорошо описаны его спутники, правда, весьма иронически, действие захватывает читателя, правда, поведение героев никак не может служить для него примером. Ломиться в закрытые монастырские ворота ночью – признак дурного тона. Тем более залезать на второй этаж кельи и дубасить в окно, когда хозяин, возможно, молится, – также плохой пример для паломника. И уж совсем не понравилось мне описание игуменом N. иеросхимонаха Стефана Карульского. Кто мы такие, чтобы давать оценку афонскому отшельнику, много лет жившему весьма аскетически на Каруле?! Да, были у него странности, была болезнь, но можем ли мы, не знающие, что такое аскеза, судить его? К тому же автор, то ли из-за личного пристрастия, то ли по ошибке, исказил даже облик отшельника: «худенький отшельник, невысокого роста, в засаленной скуфейке». Да полноте, о. Стефан ли это? Сербский монах был сильным человеком высокого роста. Надо отметить, что он мог выкинуть «штучку». И невольно закрадывается мысль, что «невысокий и худенький» мог бы хорошо проучить незадачливого писателя, попадись тот ему в руки. Чтобы не фантазировал.
Также прошелся автор и по «Толику», тогда еще мирянину, а ныне всем известному монаху. Я не сторонник того, чтобы прятать все негативные моменты, но что полезного извлечет читатель из подобных портретов? По крайней мере не нам, живущим в миру, учить духовной жизни монахов, не нам и производить над ними суд. И вообще, для чего извлекать чьи-то личные недостатки на всеобщее обозрение? Это занятие для либерального журналиста, а не для духовного писателя.
Но это все вопросы как бы частные, не вызывающие всеобщего интереса. Однако есть и некие темы, которые