Жизнь после смерти. Митрополит Иерофей Влахос
что вопрос ставится совсем не таким образом, потому что это дело не правосудия, а естественного состояния здорового или недужного человеческого естества.
Понятным это может стать на одном примере. Предположим, что два человека заболели одной и той же болезнью глаз. Один из них терпит лечение и все то, что прописывает медицина, несмотря на то, что это больно и неприятно. А другой не только не принимает от врача никакого совета, но и живет невоздержанно. В результате первый человек по совершенно естественным причинам насладится светом очей своих, в то время как второй по тоже естественной причине будет лишен этого света.
На этом примере становится ясным, что вкушение той жизни свойственно человеческому естеству, в то время как в живущих по плоти господствует болезнь неведения. Один человек, принимая лечение и очищая свои духовные очи, омывая неведение, которой является нечистота душевного ока, добивается этой естественной жизни. А другой, избегая очищения и проводя жизнь в обманчивых наслаждениях, делает свою болезнь трудноизлечимой, отчуждается того, что по естеству, живет в том, что противно естеству, и становится непричастным этой естественной жизни, которая состоит в общении с Богом.
Если это является естественным ходом и естественным концом человека, который в зависимости от своего образа жизни либо исцеляется, либо недугует оком своей души и проводит соответствующую жизнь, то с младенцем бывает иначе. Поскольку он изначала не получил болезни и не нуждается в лечении и очищении, то живет согласно естеству, и потому ему, как неопытному во зле, никакая болезнь души не препятствует вкусить приобщение к Свету.
Это учение святителя Григория Нисского дает нам возможность подчеркнуть здесь, что душа человека в своем рождении не нечиста, но чиста. Человек с момента своего рождения испытывает просвещение ума. Поэтому мы видим, что и младенцы могут иметь умную молитву, согласно, конечно, образам и представлениям своего возраста. Человек, приходя в бытие, пребывает в просвещении ума. Мы часто замечали, что есть младенцы, которые молятся, и молятся даже во сне. Один афонский монах говорит, что когда маленькие дети обращают свое внимание куда-то в сторону и смеются без причины, то это значит, что они видят своего Ангела Хранителя. То, что случается в жизни святых, для которых всегда естественно сожительствовать с Ангелами, бывает и с маленькими детьми.
Поэтому православное богословие не учит тому, что говорит богословие западное, что человек якобы наследует вину первородного греха. Потому что мы верим, что человек в своем рождении обладает чистым умом, что ум его пребывает в просвещении, и это согласно с естеством. Наследство первородного греха, как мы уже говорили в предыдущей главе, заключается в том, что тело наследует тленность и смертность, что с прошествием времени, с взрослением ребенка и развитием страстей помрачает умную часть души. Действительно, разросшиеся страсти, связанные с тленностью и смертностью, и окружающий мрак помрачают у детей умную часть души.
Конечно,