Западная цивилизация. Экзистенциальный кризис. Михаил Калашников
бытия. Однако Шпенглер считал, что именно кризис цивилизации приводит к смерти культуры, но это представляется слишком драматичным выводом. Духовная культура может плавно перетекать из одного своего проявления в другое, иногда даже в свою противоположность, в антикультуру. И в этом отличие культуры от цивилизации: последняя развивается скачкообразно, дискретно, она умирает, но тут же может воскреснуть в другом обличье. Или умирает, оставив после себя памятники, которые, как творения греков, смогут ещё долго оказывать влияние на другие цивилизации. Упадок культуры, её закат, по Шпенглеру, наступает на стадии цивилизации. Именно тогда в обществе начинают преобладать, господствовать рациональность, прагматизм, власть денег во всех проявлениях человеческого бытия. Наступает время, когда политика становится определяющим видом деятельности, а деньги, наряду с оружием, главным инструментом её осуществления. Для культуры, по его мнению, в целом характерна высокая духовность, а цивилизация означает своего рода деградацию духа, уход от её истоков. Многое из того, о чём думал Шпенглер, находит своё отражение в наше время.
Развитие культуры – это движение, но оно не всегда идет вперед, по восходящей. Так в Древней Греции вторжение дорийцев привело к упадку культуры ахейцев на целых пять веков, а после разрушения Рима в средневековой Европе настали «темные века». Развитие культуры идет нелинейно и те зигзаги, которые делает история, иногда пагубно сказываются на культуре. Но это неизбежный процесс. Взлеты и падения характерны не только для социумов, государств, цивилизаций, но и для культуры, развитие которой зависит от тех образований, которые она же и породила. В целом культура динамична, но когда она исчерпывает свои возможности, когда перестает соответствовать своему времени, развитию общественных отношений, начинается застой и она переживает очередной кризис, преодолев который обновляется и идет дальше. Или погибает.
Глубокий кризис общества затрагивает все сферы, все связи цивилизационных и культурных процессов. Но, разрушая определенные сложившиеся устои, кризис создает предпосылки для обновления, появления новых форм и новых ценностей культуры. Вероятно, это имел в виду Питирим Сорокин, который в начале ХХ века писал: «Многие ценности современной культуры… едва [ли] заслуживают того, чтобы за них бороться. Большая часть их уже умерла и только ожидает приличествующего захоронения. Их исчезновение скорее благо, чем потеря для человечества; скорее освобождение культуры от яда, чем её обнищание» [44]. Такого же мнения придерживался и Ортега-и-Гассет: «Не знаю почему, но слово “кризис” всегда ассоциируется с чем-то очень грустным. А ведь кризис – это глубокое, интенсивное изменение: он может также знаменовать собой и начало лучших времен…» [45] Без кризиса, как это ни парадоксально, культура, во всех своих проявлениях, может закостенеть, застыть как картинка, и, лишенная динамической составляющей, погибнуть. А гибель культуры означает