Словно мы злодеи. М. Л. Рио
Филиппа.
Я так и стою возле машины.
– Мир не видал чуднее лабиринта[32].
Возле моего сердца тихо трепещет паника. На мгновение мне снова становится двадцать два, и я смотрю, как ускользает сквозь пальцы моя невинность со смешанными в равных долях увлеченностью и ужасом. Десять лет я пытался объяснить Деллакер во всем его сбившемся с пути великолепии мужчинам в бежевых комбинезонах, которые не учились в колледже, а иногда и школу не окончили, – и понял то, что студентом упрямо не хотел замечать: Деллекер был не столько академическим заведением, сколько сектой. Когда мы впервые вошли в эти двери, мы не знали, что стали частью странной фанатичной религии, в которой прощалось всё, если только оно было приношением на алтарь Муз. Ритуальное безумие, экстаз, человеческие жертвоприношения. Нас околдовали? Промыли нам мозги? Возможно.
– Оливер? – уже мягче спрашивает Филиппа. – Ты готов?
Я не отвечаю. Никогда не был.
– Идем.
Я бреду следом за ней. Я собирался с силами, чтобы пережить потрясение от возвращения в Деллакер, – изменившийся или нет, – но чего я не ждал, так это внезапной боли в груди, похожей на тоску по былой любви. Я скучал по нему, отчаянно.
– Где он? – спрашиваю я, поравнявшись с Филиппой.
– Он хотел подождать в «Свинской голове», но я не была уверена, стоит ли тебе пока туда заходить.
– Почему нет?
– Там половина персонала та же. – Она пожимает плечами. – Я не знала, готов ли ты с ними увидеться.
– Я бы больше волновался о том, что они не готовы видеть меня, – отвечаю я, потому что знаю, что именно это она на самом деле думает.
– Да, – говорит она. – И это тоже.
Она ведет меня через центральный вход – герб Деллекера, Ключ и Перо, неодобрительно смотрит на меня сверху, словно хочет сказать: тебя здесь больше не рады видеть. Я не спросил Филиппу, кто еще знает, что я вернулся. Сейчас лето, студенты разъехались, но преподаватели часто задерживаются. Вдруг я поверну за угол и столкнусь нос к носу с Фредериком? Гвендолин? Боже упаси, с деканом Холиншедом.
В Холле непривычно пусто. Наши шаги эхом отдаются в широких коридорах, обычно так плотно забитых народом, что любой тихий звук просто затаптывают. Я с любопытством заглядываю в музыкальный зал. На окнах висят длинные белые полотнища, свет широкими бледными полосами падает на пустые кресла. Кажется, здесь живут призраки, как в заброшенном соборе.
В кафетерии тоже почти никого. За одним из студенческих столов, обнимая ладонями чашку кофе и явно не на своем месте, сидит Колборн. Он поспешно поднимается, протягивает мне руку. Я пожимаю ее, не колеблясь, я неожиданно рад его видеть.
Я: Шеф.
Колборн: Уже нет. На прошлой неделе сдал значок.
Филиппа: А чего вдруг?
Колборн: Да идея жены, в общем-то. Говорит, если я собираюсь и дальше постоянно рисковать, что меня подстрелят, по крайней мере мне должны за это хорошо платить.
Филиппа:
У. Шекспир. Буря. Акт V, сцена 1.