По степи шагал верблюд. Йана Бориз
как будто из лавки шустрого старьевщика.
– Рассказывай, ты кто такой и откуда? Я запишу и все передам, – приготовилась слушать хозяйка.
– Куда передадите? – вежливо поинтересовался гость.
– Куда положено. – Она многозначительно подняла вверх указательный палец, как будто намеревалась проткнуть закопченный потолок. – Так ты, значит, с Сабыргазы шел? Знаем такого, хитрован, удалой джигит. Научил тебя своему промыслу?
– Какому такому промыслу? Караваном ходить? Так я и без него умел. Меня господин Сунь Чиан отправил в качестве поверенного, он же нанял Сабыргазы-ага на должность караван-баши. Так что мы вместе одну работу выполняли, и чему учиться следовало, я не понял.
Старуха придирчиво посмотрела стрелками глаз, но промолчала.
– Ладно, отдыхай. Я запишу все и передам твоим, когда придут.
Чжоу Фан думал признаться, что уже отправил письма на родину, но промолчал. Кто знает эту российскую почту? Вдруг письмо затеряется? Пусть тоже кинут весточку.
К вечеру в караван-сарае стало люднее. К новому постояльцу подсели двое казахов, сносно болтающих по‐китайски, тоже караванщиками поплутали по степям, а теперь осели, свою торговлю подняли. Вот бы тоже так.
– Ты с Сабыргазы ходил? – спросил высокий и худой, назвавшийся Казбеком. Темно-карие глаза хищно смотрели из‐под лисьего малахая, ноздри агрессивно оттопыривались, как будто он злится и вот-вот полезет в драку – ни дать ни взять Соловей-разбойник, про которого рассказывал во время долгой болезни полуглухой старик в лазарете. Чжоу Фан не все понял из жизнеописания былинного богатыря Ильи, но сюжет показался страшно интересным.
– Да, ходил, остался по болезни в селе Новоникольском. Очень надеюсь узнать, в добром ли здравии пребывает Сабыргазы-ага и в целости ли доставлены грузы нашему уважаемому партнеру. Был бы чрезвычайно признателен за информацию.
– Э-э-э, – протянул Казбек, – да ты ничего не знаешь… На Сабыргазы напали злые люди, ваш караван обобрали, едва половину удалось довезти до конечной. Все, торговле вашей крышка! Русский купец злой, по всей степи дурной хабар[22] разослал, вас порочит. Не будет теперь твоему патрону сюда дороги.
Коротко стриженная голова под войлочной шапкой вмиг стала мокрой и горячей. Как такое могло произойти? Сабыргазы – опытный караван-баши, да и дороги в России не такие опасные, как в степях, барымтачи[23] не гоняют, не нападают на торговцев, не налетают с гигиканьем и хлыстовым посвистом. Как это возможно, чтобы русский купец прогневался и проклинал Сунь Чиана?
– Вы не напутали ничего? Я был в том караване, который пришел в конце весны. Наверняка Сабыргазы-ага еще не один караван привел за то время, пока я пребывал в беспамятстве.
Казбек не все понимал, приходилось подбирать слова, помогая себе жестами. Чжоу Фан устал, заболела голова, хотелось на воздух.
– Ничего я не напутал. Сабыргазы больше сюда ни ногой. Только один
Хабар – известие, сообщение, информация
Барымтачи – конокрады