Толераниум. Т. А. Огородникова
Кирпича одновременно сверхдоступным и совершенно недоступным, что более-менее позволяло Вовке соблюдать верность Аленке Брылевой. Поначалу Кирпичников собирался решать только две задачи: изучать фермерское дело и бороться с пороком. Он вообще не понимал, зачем ему нужен английский, о чем и заявил Альберту, когда не смог сдать курсовую.
– Вы понимаете, – мялся Кирпичников, теребя в огромных ручищах распечатанные результаты тестов. – Мне ваш английский ни к чему! Я только время зря теряю… Можете как-то меня понять и поставить любую оценку. Я дни недели хорошо знаю, считать могу до ста: ван хангрит… Даже до тысячи, – немного подумав, сообщил Ковригин. – Ко мне в Шухрань точно никто из англичан не приедет. А если приедут, все равно самогона напьемся, тогда и без всякого английского поймем друг друга!
– Хорошо, Владимир, если вы до тысячи считаете без труда, скажите, как будет по-английски девятьсот девяносто девять?
Кирпич задумался, присел на стул и написал на обороте листа три девятки.
– Найн, найн, найн! – воскликнул он через пару секунд.
– Можно и так, – задумался Альберт. – В вашем случае, наверное, так и нужно. Но есть другая сторона вопроса. Я вижу в вас человека основательного и целеустремленного.
– Ну да, – без заминки отреагировал Кирпич. – Я очень основательный! – Володя решительно отодвинул письменные принадлежности в сторону и поудобней уселся на стуле.
– Тогда давайте договоримся с вами так: языковой минимум вы все равно мне сдадите, пускай не сейчас, но к концу четвертого курса. Расскажете мне на английском про Тэмпл Грандин, и я с легким сердцем аттестую вас.
Кирпичников сначала расстроился, но когда посмотрел фильм про уникальную фермершу Тэмпл Грандин, понял, что английский с фермерским хозяйством можно подружить. А на борьбу с пороком он как-нибудь найдет время.
9
Миша равнодушно разглядывал однокурсников и не понимал, то ли они так сильно деградировали за лето, то ли он раньше не мог объективно их оценить. Сборище упрощенных гуманоидов четко вписывалось в стандартные шаблоны. Секс, еда и доминантность. Что с них взять…
Мише было интересно увидеть Викторию Павловну – преподавателя философии, – которую до сих пор он считал идеалом женщины. Во всяком случае, когда мама с Лаурой терзали его рассуждениями о планах на жизнь, он представлял своей женой ее – Вику. Или такую, как Вика.
Наконец-то она появилась. Хрупкая, собранная, решительная… Виктория Павловна шагала по коридору, кивком головы приветствуя студентов. Мише она улыбнулась. Вслед за Викой студенты потянулись в аудиторию, а Миша презрительно отметил, что Альберт, проводив Викторию Павловну влюбленным взглядом, так и не справился со своим выражением лица.
– Асин, вы не забыли, зачем пришли? – спросил он с рассеянной улыбкой.
Через два академических часа, выйдя в коридор после лекции Виктории Павловны, Миша недоумевал. Как он вообще мог так превозносить