Жук. Ричард Марш
поскорее выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха. Что же касается танцев, то в тот момент они были мне ненавистны. Когда я был уже неподалеку от раздевалки, меня остановила Дора Грэйлинг.
– Вы что же, забыли, что этот танец наш с вами?
У меня в самом деле это напрочь вылетело из головы. И, должен признаться, я не испытал никакой радости от того, что мне напомнили об этой договоренности. При виде мягких черт лица Доры, ее милых серых глаз я почувствовал, что заслуживаю хорошего пинка. Она была просто ангелом, одной из самых замечательных девушек, с которыми я был знаком, – но в тот момент я находился не в том настроении, чтобы общаться с ангелами. С одной стороны, в моем состоянии я, скорее всего, просто не смог бы выдержать танец до конца и закончил бы его раньше времени. С другой стороны, из всех женщин, живущих на земле, Дора Грэйлинг меньше всего заслуживала подобного позора. Так что мне пришлось повести себя как неучтивый грубиян.
– Прошу меня простить, мисс Грэйлинг, но я что-то неважно себя чувствую. Полагаю, на сегодня с танцами мне лучше закончить. Доброй ночи!
Глава 11. Полуночное происшествие
Погода на улице была под стать моему настроению. Я находился в отвратительном душевном состоянии, и ночь тоже выдалась омерзительная. Резкий северо-восточный ветер задувал с такой силой, словно всерьез пытался содрать с меня кожу, и то и дело хлестал меня по лицу ледяными брызгами дождя, норовя угодить в глаза. В такую погоду хороший хозяин даже собаку не станет выводить на прогулку. Неудивительно, что ни одного кеба вокруг не было и в помине. Так что мне ничего не оставалось, как идти пешком.
Так я и сделал.
Я зашагал по Парк-лейн, подгоняемый в спину ветром и ежась от капель дождя, покалывавших мою шею. При этом мне никак не удавалось избавиться от мыслей о Доре Грэйлинг. Мне было стыдно за мое хамское поведение. Если есть более недостойный поступок, чем сначала договориться с леди, чтобы она включила вас в свою программку танцев на балу, а затем отказаться от своих намерений и не выйти на площадку танцзала, то мне хотелось бы знать, какой именно, – просто для сведения. Скажу прямо, если бы кто-то из моих знакомых мужского пола признался в подобном, я прервал бы с ним всякое общение. Мне даже захотелось, чтобы кто-то перестал общаться со мной – интересно посмотреть, как это делается.
И во всем этом была виновата Марджори – во всем! Во всех моих прошлых, настоящих и будущих неприятностях! Я был знаком с ней и тогда, когда мы оба носили детские костюмчики (я в то время довольно часто шалил и нарушал общепринятые правила поведения), и тогда, когда она стала одеваться как подросток, и тогда, когда она, повзрослев, перешла на длинные платья. И на протяжении всего этого времени я был уверен, что люблю ее. Тот факт, что я никогда ни словом не упоминал об этом, объясняется просто – я стеснялся своего чувства и предпочитал, фигурально выражаясь, скрываться,