Сансара, тормози! Продолжение. Андрей Бархударов
Тепло и светло. Был бы я разведчиком, спалился бы ни за понюшку табаку. Как радистка Кэт из «Семнадцати мгновений». А так за дурачка приняли или за одержимого. Ну с этим жить можно. Дурачков и одержимых сейчас пруд-пруди. Я по телевизору видел.
В следующий раз буду осмотрительнее и отлучаться из этого мира стану только из дому или под надзором Глаши.
А теперь мне предстояло разобраться в самом главном – как различать заблудших и спящих человеков от тех, кто не предназначен к вечности? И самое важное – возможно ли это как-то изменить? Комсомольский максимализм хотел счастья для каждого.
– Обана! – воскликнул я, чем изрядно напугал стайку девчушек с цветными волосами, одетых в какие-то чёрные бесформенные одежды. Далее я продолжил уже про себя: – А откуда же они берутся эти человекообразные? Вот в чем вопрос. Каков механизм?
02. Чума на оба ваших дома
Мое лицо спасает темнота,
А то б я, знаешь, со стыда сгорела,
Что ты узнал так много обо мне.
Хотела б я восстановить приличье,
Да поздно, притворяться ни к чему
В. Шекспир «Ромео и Джульетта»
Глаша сидела на диване в нашей гостиной и, согнувшись пополам, хохотала. Это было просто неприлично и немного обидно. Она сегодня только вернулась из поездки к родителям и на ее вопрос, как дела? – я рассказал ей о своих похождениях на набережной. Нет! Не рассказал! Не успел попросту. Когда повествование дошло до упоминания ангельского рыжего росгвардейца, который пытался со мной поговорить по-английски, собственно, сам рассказ и прервался. Продолжать было бессмысленно. Глаша прыснула хохотом. Правда, сначала она пыталась сдерживаться, но после заряд здорового смеха вырвался на просторы, и загнать его назад было невозможно. Каждая моя новая фраза вызывала очередной приступ веселья. Я понял! Она параллельно «смотрела» мой рассказ. И если основную часть истории она восприняла крайне серьезно, то вот финал выбил ее из колеи
– Ладно! Тебе надо отдохнуть с дороги. Потом тебе все расскажу. – решительно подытожил я.
– Нет! – задорно пропищала Глафира. – Я эту чашу должна испить до дна. И я не отстану от тебя, пока ты мне все не расскажешь.
– Ну смотри. – мучимый сомнениями согласился я и продолжил.
Глаша старалась изо всех сил соблюсти серьезность, и, когда я окончил свой рассказ, она почти успокоилась.
– Ну ты додумался, где медитировать.
– А что тут такого? Сидит обритый налысо дядька на лавке, глаза закрыл… – спросил я.
– Ага! И орет на арамейском. Ещё и на древнем его варианте. Действительно, что тут такого?
– Я не орал… – сказал я неуверенно.
– Ты свой голос слышал, когда молишься? – насмешливо подтрунивала меня Глаша. – Труба иерихонская… Ладно! Обошлось и хорошо.
Я вздохнул и пожал плечами. Что тут было говорить. Глупо вышло.
– Может, все же последуешь совету полицейского? – сказала