Наследники земли. Ильдефонсо Фальконес
предложил он.
– Отстань…
– Давай!
Дольса подбородком указала на левый кулак – неохотно, как будто по принуждению. Уго разжал ладонь и предъявил две маленькие виноградинки. Одну он положил в рот, вторую протянул девушке. Дольса не взяла.
– Ешь, – потребовал парень.
Дольса уступила и проглотила ягоду. Уго собирался вернуться к работе, но девушка его остановила:
– Что у тебя в правой руке?
Уго покачал головой:
– Чтобы узнать, ты должна была выбрать.
Дольса больше ничего не сказала. Уго знал, что так и будет. Она всегда так себя ведет. И прощения за свой резкий окрик тоже не попросит. Она никогда не просит прощения. Временами Уго начинал верить, что у Дольсы такой характер из-за несчастий, которые она наблюдает, работая вместе с матерью, но когда он сравнивал Дольсу с Рехиной – открытой, веселой и резвой, – то понимал, что дело не в этом. Рехина была красива, а Дольса нет, зато она умела становиться прекрасной в те моменты, когда примирялась с мирозданием… Или, быть может, с самой собой. И тогда ее резкие черты смягчались, становились нежными.
Однажды Уго предложил подруге сходить посмотреть на море.
– Трата времени, – отрезала Дольса.
Парень продолжал настаивать – так ему приходилось делать всякий раз, когда он что-нибудь предлагал. В итоге они пошли. Сели на берегу, и Уго показал ей, как надо раскачиваться под рокот волн.
– Это бессмысленная громадина, – фыркнула Дольса. – Море только движется вперед-назад. А потом снова и снова. Год за годом, век за веком. Да, море величественное, но оно всегда умирает здесь, у ног тех, кто приходит им полюбоваться. И завтра будет то же самое. И в тот день, когда море выходит из берегов, убивает и сеет разрушение, оно не знает, зачем это делает. Если рассуждать о звуках, я предпочитаю смех ребенка или хрип старика.
– Может быть, ты и права, – подумав, признал Уго.
Дольса даже не повернула головы. Бриз разметал ее волосы; лоб, губы, нос и подбородок на фоне моря были очерчены резче обычного.
– Пойдем поищем какого-нибудь смеющегося ребенка! – позвал Уго.
Губы девушки дрогнули, это было похоже на улыбку. И тогда жесткие черты лица, только что враждовавшие с бесконечностью, слились с далью моря и сделались мягкими и податливыми.
– Сегодня я предпочла бы послушать тебя, – прошептала Дольса.
Уго кивнул и опустил руку в мокрый песок.
– Знаешь, мой отец – в глубине этого моря. – Уго вздохнул. – Может быть, это он толкает волны…
Когда урожай был собран, вся семья Саула приготовилась давить виноград, перенесенный в жилище Уго. На настил, построенный над чаном, который отскоблил ученик Маира, ссыпали виноград, заранее отсортированный по качеству ягод. Уго, не подходя близко, наблюдал за группой собравшихся – в нее входил сам Саул, его супруга, их дети с женами, внуки и кое-то из близких друзей, – они поднимались на помост парами,