Наследники земли. Ильдефонсо Фальконес
Пес так и не умер. Уго силился не заснуть в ожидании его кончины, но ночь тянулась медленно, и у него слипались глаза. Парень в испуге подскакивал, не понимая, то ли миновало одно мгновение, то ли прошли долгие часы; он раз за разом подходил смотреть, как спит Жоан Амат. Амат храпел. Но вот при очередной проверке Уго не услышал храпа. Легонько ткнул отравленного ногой, и тогда Амат перевернулся под одеялом и снова захрапел. А потом рассвело, и смерть обернулась ужасной головной болью, на которую пьянчуга жаловался все утро.
– Тебя за такое вино арестовать надо! – бранил он Маира.
Еврей нахмурился. Забравшись на телегу, он сразу обнаружил недостачу aqua vitae.
– Два флакона? – Еврей угрожающе навис над Уго, держа в руке пустые сосуды.
Мальчик горестно вздохнул и был вынужден сознаться. Маир выгнул брови дугой, скривил губы и пожал плечами.
– Ученые тоже, бывает, ошибаются, – шепнул еврей, спустившись с телеги. Теперь уже изумился Уго; его учителя совсем не разозлило, что он извел столько ценной жидкости. – Вообще-то, я не знаю, заслуживает ли он смерти, – вслух размышлял Маир. – Так или иначе, в этом не было необходимости.
– Он меня прикончит, – обреченно вздохнул Уго, переводя взгляд на Лысого Пса.
– Ну нет. Вот увидишь. Все уладилось довольно просто и гораздо дешевле, чем всем нам думалось.
– Всем вам?
– Уго, у тебя есть друзья, они готовы помочь тебе после того, что ты сделал ради меня. Так что убивать было необязательно. Эти солдатики продаются совсем задешево.
Уго понял смысл загадочных речей Маира уже утром, когда пришел Пау Климент, тот ветеран, что избил Амата, и капитан, арестовавший Уго по его навету. При виде их Амат побледнел, а Уго воспрянул духом. Однако ни бледность, ни повязка на теле не уберегли лысого от затрещины.
– Лжец! – выкрикнул солдат.
Лысый Пес согнулся, его стошнило то ли от переизбытка aqua vitae, то ли от страха, то ли от того и другого сразу – этого Уго знать не мог. Старый солдат дождался, пока Амат извергнет все содержимое желудка. А потом схватил его за волосы и задрал голову.
– Почему ты мне сказал, что тебя избили еврей и мальчишка? – нагло спросил он.
– Я… не…
– Лжец! – Ветеран не дал ему договорить.
– Так ты утверждаешь, что это были они? – вмешался капитан.
Ветеран резко дернул Амата на себя, тот завыл от боли и обхватил руками ребра.
– А ну-ка признавайся! – потребовал Пау Климент. – Мы оба знаем, что это были не они, ведь так?
Кому, как не им, этого не знать, переглянулись Уго с Маиром.
– Не-е-ет, – проблеял Амат.
– Что – нет?
– Не они-и-и-и.
– Почему же… – сунулся вперед Уго, но Маир схватил его за рубаху, сильно дернул и замотал головой.
Уго вырывался, но Маир держал крепко. Позже он объяснит, что на этом делу конец, – таков был уговор с Пау Климентом и капитаном: больше никаких доносов,