Наследники земли. Ильдефонсо Фальконес
Берберии монахи-мерсенарии, – их тоже сочли еретиками.
– Да уж, – только и смог ответить Уго.
Виноградарь и подмастерье вернулись к работе, но совсем скоро Маир снова разогнул спину и снова заговорил, на сей раз громким голосом, напирая на каждое слово:
– А заодно с еретиком, отрекшимся от христианства, инквизиция объявляет еретиками и тех евреев или неверных, которые сбили христианина с пути. Даже не сомневайся, – грозно добавил Маир, – что, если ты перейдешь в нашу веру, меня сразу же схватят как совратителя.
«А могут схватить и Дольсу». От этой мысли Уго содрогнулся.
– Не беспокойтесь, Маир. Я не собираюсь откре…
– Отрекаться, – подсказал еврей. – Очень на это надеюсь, юноша.
Уго вернулся к происходящему в часовне бастайшей, услышав женский плач. Быть может, однажды они с Дольсой убегут в какой-нибудь далекий-далекий край, где их никто не знает, и он сможет выдавать себя за еврея. В Гранаду. Уго слышал, что там правят мусульмане, а евреям живется спокойно. В Королевстве Гранада никому не будет дела, что он христианин. Он должен наконец-то предложить этот план Дольсе. Юноша прищелкнул языком, и стоящая рядом старушка посмотрела на него с осуждением. Уго тысячу раз собирался об этом заговорить, но в последний момент, видя девушку перед собой, не находил нужных слов, колебался и путался в мыслях, потому что боялся услышать ее ответ.
Мар похоронили на большом кладбище, что на площади Святой Марии, прямо напротив церкви. Именно в тот момент, когда гроб опускали в могилу, Уго снова вспомнил о Бернате, ему стало жаль друга, который не смог сказать своей матушке последнее «прощай».
Бастайши и их семьи не знали, что делать, когда с лопаты упала последняя горсть земли и ушел священник: некому было выразить свои соболезнования, ведь никто из родственников покойной не явился. Уго оставил скорбящих в этих раздумьях, а сам ушел к морю. Ему нужен был этот запах, эта свежесть, он мечтал потрогать воду и наполнить легкие витающей в воздухе солью.
– До меня дошли слухи, будто он ходит в море под началом кастильского корсара.
Уго обернулся. Его нагонял пыхтящий Жоан Наварро.
– Бернат? – сразу же догадался Уго. О ком еще может говорить помощник управляющего королевской верфью?
– Да. Это только слухи, и все же…
– Где он?
– Картахена, Севилья… Откуда мне знать?
– Я очень рад. И мне жаль его матушку.
– Ну а ты… Как твои дела?
«Схожу с ума от любви к еврейке».
– Я хотел стать mestre d’aixa, – ответил Уго вслух.
– Я знаю.
– Мне хотелось бы и дальше работать на верфях: там корабли, там море…
– А хочешь, сходим туда сейчас? – (Это предложение изумило Уго, но еще больше он изумился продолжению.) – Мы войдем через главные ворота. Тебе не придется карабкаться на стену тайком, глухой ночью.
– Простите меня…
– Мы получили топорик обратно. Что же до арбалета… его нам вернули королевские солдаты.
– Нам