813. Морис Леблан
снова взял трубку.
– Марко, шкатулка у тебя перед глазами?.. Что в ней особенного? Эбеновое дерево, инкрустированное слоновой костью… да, я это знаю… японский стиль предместья Сент-Антуан… Никакой марки? А-а, круглая этикетка, окаймленная синим, и есть номер… да, коммерческий знак… Неважно. А дно шкатулки, оно толстое? Черт возьми! Значит, никакого двойного дна. Послушай, Марко, изучи инкрустации из слоновой кости наверху… или, вернее, нет, крышку.
Он не скрывал своей радости.
– Крышка, вот что, Марко! Кессельбах вздрогнул… Мы у цели!.. Ах, старина Кессельбах, ты разве не понял, что я направляю тебя? Пропащий недотепа!
Вернувшись к Марко, он продолжал:
– Ну что там у тебя? Внутри крышки зеркало?.. Оно скользит?.. Есть пазы? Нет… тогда разбей его… Ну да, говорю тебе, разбей его! Это зеркало тут ни к чему… его добавили.
Он вышел из терпения:
– Не вмешивайся, дурак, в то, что тебя не касается… Слушай, что тебе говорят.
Должно быть, он услышал шум на другом конце провода, когда Марко разбивал зеркало, ибо торжествующе воскликнул:
– Разве я не говорил тебе, господин Кессельбах, что охота будет удачной?.. Алло? Все в порядке? Ну что там? Письмо? Победа! Все алмазы с Мыса и секрет нашего голубчика!
Он снял вторую трубку, старательно приложил обе к своим ушам и продолжал:
– Читай, Марко, читай, не торопясь… Сначала конверт… Хорошо. Теперь повтори.
И сам повторил:
– Копия письма, находящегося в черном сафьяновом футляре.
А дальше? Разорви конверт, Марко. Вы позволите, господин Кессельбах? Это не слишком прилично, но что поделаешь… Давай, Марко, господин Кессельбах разрешает тебе. Готово? Тогда читай.
Выслушав, он усмехнулся:
– Черт возьми! Это неубедительно. Ладно, подведем итоги. Простой листок бумаги, сложенный вчетверо, сгибы выглядят свежими… Хорошо. Вверху справа такие слова: метр семьдесят пять, левый мизинец отрублен и так далее. Да, это приметы господина Пьера Ледюка. Почерк Кессельбаха, верно?.. Хорошо… Посреди листка слово заглавными печатными буквами:
АПООН
– Марко, малыш, ты оставишь бумагу в покое, не прикасайся ни к шкатулке, ни к алмазам. Через десять минут я закончу с моим голубчиком. Через двадцать минут я буду с тобой… Да, кстати, ты отправил мне машину? Прекрасно. До скорого.
Он поставил телефонный аппарат на место, прошел в прихожую, затем в спальню, удостоверился, что секретарь и слуга не освободились от пут, но что при этом не задохнутся с кляпами во рту, и вернулся к пленнику.
Выражение лица у него было решительное, неумолимое.
– Шутки в сторону, Кессельбах. Если не заговоришь, тем хуже для тебя. Ты решился?
– На что?
– Довольно глупостей. Говори, что тебе известно.
– Ничего.
– Ты лжешь. Что означает слово «Апоон»?
– Если бы я знал, то не записал бы его.
– Ладно, но к кому или к чему оно относится? Откуда ты его взял? Откуда у тебя все это?
Господин Кессельбах не ответил.
Люпен