Линия обесточена. Павел Шушканов
о Пустынном глашатае? – спросил Марк вместо ответа. – Конечно нет, чего я спрашиваю. Это же не в нашем городке случилось, а на Море Кракена, – он выдержал паузу и вздохнув продолжил. – Несколько дней назад геолог возвращался со станции на южном берегу. До заката оставалось еще часов шесть-семь, а батареи почти сели и в темноте он точно доехать бы не смог. Ему следовало выехать раньше, но какие-то неполадки с насосом заставили задержаться почти до заката. Он гнал изо всех сил, поскольку становилось все темнее и небо было такое темно-оранжевое как последние часы перед закатом – ну вы знаете. Он на секунду взглянул на приборы, проверить насколько еще хватит батарей, а потом вдруг увидел темный силуэт на дороге, которые едва не угодил под гусеницы. Это был человек в темном костюме, но без капюшона и маски. Геолог едва затормозил, обернулся, но, когда рассеялась пыль, на обочине никого не было. И нигде вокруг. Только тень протянулась через дорогу – тень человека, которого не было видно, и она указывала налево, на юго-запад. Геолог очень испугался. Он рванул с места и ехал много часов, иногда оглядываясь назад, но там никого не было. Зато впереди вырастала скала. Сначала она была бесформенной, но чем ближе он подъезжал, тем отчетливее видел, что это силуэт человека, который указывает рукой в сторону от дороги на северо-запад. Скала почти нависла над ним, хотя он точно помнил, что никаких скал на этой дороге на побережье никогда не было. Он пытался объехать ее по стороны моря, но скала словно перемещалась, отрезая ему путь. И тогда он направился в другую сторону, дальше от моря, но через километр остановился. Скалы не было, а от моря через дорогу на запад тянулся провал – подмыло пещеры, и грунт провалился с частью дороги. Он бы не увидел этого в сумраке на такой скорости и оказался бы вместе с вездеходом на дне. Если бы не Пустынный глашатай.
Марк затих. В наступившей тишине стало неуютно. Казалось, что вот-вот из мрака под нами раздастся тихий голос, вой, скрежет – то, чего не должно быть.
– Расскажи еще что-нибудь, – заворочался Лешка.
– А тебе мало, – усмехнулся Марк.
– Когда, говоришь, это было? – спросил я. – Моя мама была позапрошлым днем в том поселке и ничего подобного не слышала.
– Так они ей и рассказали, – буркнул Марк. – Если хочешь знать, что про Пустынного глашатая вообще говорить нельзя. Иначе удачи не будет, перестанет помогать. А если встретишь его в пустыне, значит тебе и правда смерть грозит, нельзя не прислушаться. Только близко подходить не нужно к нему.
– Это еще почему? – спросил Лешка.
– Сожрет. Голодный он.
Лешка вздрогнул. Я потрепал его по плечу. Лешка любил такие рассказы, верил каждому слову. Ему сложнее было поверить учебному порталу в то, что на Земле очень короткие сутки, и утро наступает едва ты поспишь, чем в рассказы Марка. Да и сам я немного в них сомневался. Когда ты в пустыне среди дюн или в скалах, или вдруг на острове оказался во время дождей, нельзя не верить в Проводников, Глашатаев. Живые камни. Они помогут, потому что тут ты свой, только осторожнее