Танец с огнем. Екатерина Мурашова
вот недавно один человек из Сибири научил ее есть сырую, тонко порезанную мороженную рыбу с горчичным соленым соусом, и это оказалось удивительно приятно, а в отроческие годы она всему предпочитала миску трактирных объедков вперемешку, хорошо сдобренных подсолнечным маслом или, если повезет, сметаной…
Взрослые слушали и наблюдали все это в некотором замешательстве, дети безмятежно мусолили леденцы, а Адам наконец начал догадываться…
– Это я просто из воздуха догадался, что вам понравится. С вашим оригинальным жизненным опытом невероятная находка из еврейской кухни. Если вы возьмете любые объедки, сложите их в плошку, а затем смешаете яйца и молоко…
– Ицик, ты будешь учить даму готовить еврейскую еду?
– Фаня, дама желает-таки узнать, что такое кугель. И почему ты до сих пор еще молчишь?
– Меня зовут Любовь Николаевна Кантакузина. Друзья называют меня Люша, – представилась гостья.
– Чувствительно приятно. А вы, получается, всех здесь уже знаете. Это бабушка Рахиль, это Фаня, я – зейде (дядя – идиш) Ицик…
– Дети, скушали конфетки, сказали даме а гройсн данк и гей шлюфен (большое спасибо и идите спать – идиш) быстро-быстро. За щекой конфетки никто не оставляет, иначе подавитесь во сне и сдохнете…
– Любовь Николаевна, что вам от меня нужно?! – прорвался между громогласными репликами родни Адам. – Давайте пройдем в темную комнату, там по крайней мере никого нет, и там вы мне скажете…
– Адамчик, если бы ко мне пришла такая красивая дама, я бы ни за что не стал принимать ее в кладовке. Что вообще она об нас подумает?..
Адам схватил Люшу за руку и буквально поволок ее за собой:
– Осторожно, вот здесь пройдите… не опрокиньте это на себя, вот тут через корзину можно перешагнуть… сейчас я столик отодвину и открою дверь, проходите сюда, я держу…
В крошечной комнате без окна внавалку лежали завязанные крест-накрест узлы и стояла медицинская кушетка, накрытая шерстяным клетчатым пледом. Одну из стен украшали приколотые булавками листы из анатомического атласа. Возле кушетки двумя стопками разместились книги. На верху одной из стопок стоял недопитый стакан чая и лежал кусок посыпанного мукой калача.
– Вы здесь спите? – спросила Люша.
– Да, – сказал Адам.
Девушка подождала, но никакого продолжения не последовало. Адам явно не собирался иронизировать, извиняться за родню или что-то объяснять ей из своей частной жизни. Все это Люше понравилось.
– Я пришла просить вас за брата, – сказала она.
Адам снова растерялся – ни о каких братьях Любы Осоргиной Аркадий при нем не упоминал. Он помнил историю ее семьи так: мать умерла, отец и нянька погибли при пожаре, дальние родственники живут в Москве, они и взяли девочку к себе, когда Аркадий подобрал ее на баррикадах в обличье хитровского гавроша.
– У меня есть брат Филипп, родной по отцу. Ему сейчас