Корабельная сторона. Ольга Старушко
свистки соловьиных команд
на поляне с с лучами рассвета
одуванчик примерил скафандр,
рядом штурман за миг до полёта
проверяет готовность систем,
и дублер их, ещё желторотый,
завтра тоже получит свой шлем —
и прощай, не держи их, опушка,
только солнце с утра припечёт.
Ключ на старт! Им из тени кукушка
начинает обратный отсчёт.
Что с того, что границы вселенной —
вон до этих берёз в аккурат?
Одолев притяженье, из плена
взмоет белоголовый отряд,
и в потоках звенящего зноя,
где снуют большегрузы-шмели,
поплывёт, чтобы длилось земное,
за пределы привычной земли:
там из них ни один ещё не был.
Открывают миры. И вослед
им люпины нацелились в небо
мириадами сизых ракет.
В их вселенной, для нас невеликой,
только так – наобум, наугад.
Я земля, говорит земляника,
да куда им!.. Не слышат. Летят.
«В Ростове падают каштаны…»
«В Ростове падают каштаны…»
Осенний вечер молчалив.
И Дон, укутанный туманом,
влечет туда, где ждет залив.
Нечаянные выходные —
и напоследок проняло…
Стоят каштаны, как родные.
И как на родине, тепло.
Пустая кожура в иголках
валяется на мостовых.
Поплакать бы, да много ль толку —
не о своем и при чужих?
А голос из-за океана,
тягучий, как осенний мед,
тоскует о твоих каштанах,
Ростов… Нам разрешают взлет.
Ни зги
Он снисходит до нас
лишь когда ему будет угодно.
Не вольны мы загадывать даже,
как ляжет,
как выпадет кость.
И охота ли быть
мельтешеньем мишеней
в угодьях,
где он лепит подряд
в молоко,
этой ночью нагрянувший гость?
Он такой конформист,
то бишь мастер
обкладывать ватой,
обволакивать, как компромисс,
что-то сглаживать,
скрадывать суть —
только дай закружить,
завертеть,
заморочить!
Запрятать
еле видимый свет,
исчезающий след,
ускользающий путь.
Нас накрыло зарядом.
Сгустился разреженный воздух.
Подле, рядом, окрест
растворенье небес —
ни опоры,
ни зги.
Поезда опоздают.
Никто не летает.
Витают угрозы.
Как секут эти розги!
Секундная боль —
и вздохнуть не моги…
Рты заткнул.
По рукам повязал
и препоны поставил.
Позаклеил глаза.
И по полной использовал вето.
Руководствуясь сводами
свыше отпущенных правил,
распоясался.
Лёг.
И останется с нами.
До лета.
«Грешным