к тому времени авторитет среди коллег, заслуги восточногерманских историков признал Марк Раев, ухватившийся за поднятую ими новую и весьма продуктивную тему влияния немецкой науки о полиции в России[36]. Тем не менее в 1980-е годы историки в ГДР сделали самокритичный и вполне справедливый вывод о том, что изучение исторических взаимосвязей между Германией и Россией шло медленно, что открытия и публикации источников не имели дальнейших перспектив, что «общая историческая систематизация и оценка» источников еще только предстоит и что на этот раз необходимо осуществить ее «с компаративной точки зрения». Речь шла прежде всего о нехватке исследований, фокусирующихся на политических и экономических отношениях между Германией и Россией и – уже выходя за пределы сугубо научного дискурса – биографических работ об исторических личностях, в том числе и правящих особах, для которых различного рода коммуникация стала смыслом жизни[37]. Представляется, что незадолго до ликвидации ГДР санкционированный государством интерес к Пруссии и Фридриху II сыграл решающую роль в том, что личности отдельных правителей «переходного периода от феодализма к капитализму» стали исподволь включаться – в виде биографий и типологий, как «часть исторического наследия», – в марксистско-ленинскую картину истории[38]; для западногерманской историографии просвещенного абсолютизма образ великого короля также оставался традиционным ориентиром.
В Советском Союзе лишь с началом перестройки ученые предприняли первые попытки вновь поместить императрицу Екатерину II в картину национальной истории, подвергнутую в тот момент радикальному пересмотру. Былое невнимание к государыне российские историки в последнее время объясняют тем, что рассуждения Екатерины о гражданских свободах и гуманности доставляли неудобство коммунистическим правителям. Кроме того, будучи женщиной, она плохо подходила для сравнения со Сталиным[39]. Объяснения эти небезосновательны, однако далеко не исчерпывающи. В целом сегодняшняя историография в странах бывшего Советского Союза – отчасти постдогматическая, отчасти постмарксистская – сводит счеты не только с политикой коммунистической партии, но и с ее идеологически узким пониманием истории. Несмотря на то что пересмотр истории XVIII века не относится к первоочередным проблемам, новая ориентация заметна по волне публикаций, благодаря которым – как когда-то между 1905 и 1917 годами – снова стали доступными издания источников, труды дореволюционных историков и историков-эмигрантов, а также исторические романы о Екатерининской эпохе, отражающие невероятно высокую потребность в биографической литературе и работах по истории культуры[40].
В начале перестройки советские ученые стремились прежде всего к освоению современной западной историографии, потому что с середины 1960-х годов – впервые после
<p>36</p>
См.: Raeff M. Les Slaves, les Allemands et les ‘Lumières’ // СSS. Vol. I. 1967. Р. 521–551.
<p>37</p>
См.: Hoffmann P., Küttler W. Tendenzen, Probleme und Aufgaben beziehungsgeschichtlicher Forschungen. Dargestellt am Beispiel der deutsch-russischen Beziehungen des 17. und 18. Jh. // JGSLE. Bd. 28. 1984. S. 31–43. Критики, обосновывая необходимость пересмотра и продолжения исследований, не сумели распознать духа времени, что видно из следующего утверждения: «Общественный интерес к истории Восточной Европы и к историческим связям немецкого народа с народами этого региона выливается во все более распространяющуюся потребность в знаниях об истории сообщества социалистических государств в целом и связях между принадлежащими к нему народами как части марксистско-ленинской картины истории». После краха коммунистического режима историки-русисты из бывшей ГДР обосновывают свои новые проекты скорее прагматическими соображениями, не отказываясь в полной мере от научных подходов 80-х годoв. См.: Thomas L. Die deutsch-russischen Beziehungen als Gegenstand weltgeschichtlicher Forschungen // Thomas L., Wulff D. (Hrsg.) Deutsch-russische Beziehungen. Ihre welthistorischen Dimensionen vom 18. Jahrhundert bis 1917. Berlin, 1992. S. 11–31; Schippan M. Zu einigen Problemen einer „Geschichte der russisch-deutschen Beziehungen im 18. Jahrhundert” // Ibid. S. 49–67.
<p>38</p>
Вполне репрезентативный обзор восточногерманских исследований по истории Пруссии можно найти в сборнике: Mittenzwei I., Noack K. – H. (Hrsg.) Das absolutistische Preußen in der DDR-Wissenschaft // Idem. (Hrsg.) Preußen in der deutschen Geschichte vor 1789. Berlin, 1983. S. 11–51. Примеры биографических работ об абсолютистских правителях см.: Kathe H. Der «Soldatenkönig» Friedrich Wilhelm I. 1688–1740. König von Preußen. Eine Biographie. Berlin, 1976 (2. Aufl.: Berlin 1978); Mittenzwei I. Friedrich II. von Preußen. Eine Biographie. Berlin, 1979 (reprint: Berlin, 1980); Gloger B. Der Große Kurfürst. Berlin, 1985. Из последних публикаций, вышедших в ГДР, упомянем сборник статей типологической направленности: Vogler G. (Hrsg.) Europäische Herrscher. Ihre Rolle bei der Gestaltung von Politik und Gesellschaft vom 16. bis zum 18. Jahrhundert. Weimar, 1988. Однако в этом сборнике нет ни одной статьи о Екатерине II, а русской истории в нем посвящены две работы: Hoffmann P. Zar und Verwaltung in Rußland im 16., 17. und 18. Jahrhundert // Ibid. S. 142–153; Schippan M. Der Anteil des Zaren Peter I. von Rußland an der Ausarbeitung von Gesetzesdokumenten für die Staatsverwaltung // Ibid. S. 170–185.
<p>39</p>
Каменский А.Б. Екатерина II // ВИ. 1989. № 3. С. 62–88, здесь с. 88.
<p>40</p>
Например, автобиографические записки Екатерины II вышли в 1989–1990 годах несколькими изданиями. См.: [Екатерина II.] Записки императрицы (репринт: М., 1989); [Она же.] Записки императрицы Екатерины II: Пер. с франц. / Изд. Искандера. Лондон, 1859 [репринт: М.: Наука, 1990 (вступ. ст. Е.В. Анисимова); М.: Книга, 1990; М., Элиста, 1990 (примеч. А. Никитина)]. Первое научно-популярное издание отдельных сочинений Екатерины II вышло тиражом 300 тысяч экземпляров: [Екатерина II.] Сочинения Екатерины II / Сост. и вступ. ст. О.Н. Михайлова. М., 1990; см. также первую публикацию писем Екатерины к Потемкину на русском языке без сокращений: [Екатерина II.] Письма Екатерины II Г.А. Потемкину / Публ. подгот. Н.Я. Эйдельман; Коммент. Я.Л. Барскова // ВИ. 1989. № 7. С. 111–134; № 8. С. 110–124; № 9. С. 97–111; № 10. С. 102–116; № 12. С. 107–123. Переиздан перевод биографии Екатерины на русский язык, написанной польским юристом, писателем-дилетантом Казимиром Валишевским: Waliszewski K. Le roman d’une Impératrice Catherine de Russie. Paris, 1893; Валишевский К. Роман одной императрицы. СПб., 1908 (переизд.: М., 1989). Это произведение было разгромлено в свое время В.А. Бильбасовым (см.: Bilbassoff B. von. Katharina II. im Urtheile der Weltliteratur. Bd. 2. S. 656–663), что не помешало, однако, Э. Борнтрэгеру назвать его вершиной французской биографики: Bornträger E.W. Katharina II. S. 67–76. В те же годы – между 1985 и 1990 – неоднократно издавались на русском языке воспоминания княгини Е.Р. Дашковой: Дашкова Е.Р. Записки. 1743–1810 / Под ред. Г.Н. Моисеевой, Ю.Н. Стенника. Л., 1989; [Она же.] Записки. Письма сестер М. и К. Вильмот из России / Под ред. С.С. Дмитриева и Г.А. Веселой. М., 1987; [Она же.] Записки княгини Е.Р. Дашковой, писаные ею самой: Пер. с англ. / Изд. Искандера. Лондон, 1859 (репринт: М., 1990); [Она же.] Литературные сочинения. М., 1990.
