Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю. Борис Джонсон
вражеских солдат. Я мог бы рассказать о его безразличии к пулям и снарядам – но, полагаю, читателю и так понятно.
С юного возраста и на протяжении всей своей жизни Черчилль проявлял мужество льва. Сколько пуль и прочих снарядов было выпущено в его направлении? Тысяча? Скольких человек он собственноручно убил? Дюжину? Возможно, и больше. Никакой другой премьер-министр со времен Веллингтона не участвовал настолько активно в боевых действиях или в такой же мере лично нес погибель тем жителям развивающегося мира, которые угрожали ему насилием.
У него как премьер-министра был уникальный знак отличия – в него стреляли на четырех континентах. На этой стадии восприимчивый читатель, наверное, готов согласиться с этим неоспоримым свидетельством храбрости Черчилля, но может задаться вопросом о лежащей в ее основе психологии. Почему он был таков?
Отчего его пружина была на таком взводе? Одно из удовольствий при изучении характера Черчилля – а также одна из причин его душевной устойчивости – то, что он способен быть предельно честным, говоря о своих мотивах. Он понимает, что играет на зрителя, и рассказывает об этом матери, когда объясняет свое поведение в Малаканде. Ему нужна публика для отважных и благородных поступков, поскольку ему надо кое-что доказать.
Он признает: «Во многом я трус, особенно это проявлялось в школе, и мое самое заветное желание – завоевать репутацию мужественного человека». «Кто есть дитя? Отец мужчины»[10] – а рыжий и вспыльчивый Черчилль был низкорослым ребенком.
Его не взяли в команду школы Харроу по футболу, а там уделяли особенное внимание этой жесткой и энергичной игре. Даже в крикет Черчилль играл совсем немного, был неприятный случай, когда другие мальчики кидали в него крикетные мячи, – он убежал и спрятался в лесу. Это отложилось у него в памяти, ему казалось, что он не выдержал испытания сверстников, подобно тому как не выдержал испытания Рандольфа.
Но, как мне думается, он ошибался, занимаясь такой самокритикой. В младшем школьном возрасте он не был трусом, а, напротив, был дьявольски храбр. Его отправили в школу, когда ему было семь, под опеку истязателя-садиста по имени Герберт Снейд-Киннерсли. Этот сторонник «Высокой церкви»[11] был старым извращенцем: за малейший проступок он наказывал виновного двадцатью ударами палкой – уже после третьего удара выступала кровь.
Хотя Черчилль был ужасно несчастен, он не жаловался на это варварство, и о нем не стало бы известно, не заметь семейный врач рубцы на его теле. Но знаете ли вы, что сделал молодой Черчилль?
Как-то Снейд-Киннерсли задал ему взбучку за то, что он взял немного сахара. После этого Черчилль нашел соломенную шляпу старикашки и изодрал ее в клочки. Я люблю его за это. Он вовсе не был трусом в школе, может быть, он не был слишком хорош в заляпанных грязью командных играх, но он становился победителем соревнований между школами по фехтованию. Он прославился тем, что столкнул старших мальчиков в бассейн, и, если вам
Уильям Вордсворт, «Займется сердце, чуть замечу». Перевод А. Ларина.
«Высокая церковь» – направление в англиканской церкви, тяготеющее к католицизму.