Обещание. Анастасия Максименко
довольным голосом:
– И еще момент: в Калифорнии я, как бы ни было для вас дико, – он усмехнулся, и со всех сторон послышались натянутые, вторящие ему смешки. – Занимал должность главного редактора. Потому как я считаю, что это моя стезя. То, что я люблю и умею.
Я гулко сглотнула, сжав в кулаки подрагивающие пальцы, а затем, как в юности, скрещивая их и молясь, слыша в ушах фантомный смех Кира, прекрасно знающего все мои болезненные точки и привычки.
«Только не говори, что ты в наш отдел. Только не говори, что ты в наш отдел! Ну, пожалуйста!»
– Именно по этой причине, так же с этого момента, я являюсь не только вашим директором и боссом вашего босса, – снова смешки, которые я слышу словно через вату. – Но и главным редактором по абсолютно всем направлениям. А Дмитрий Михайлович, ранее занимавший данную должность, мой заместитель. Более того, с завтрашнего дня редакторский отдел переезжает на административный уровень.
Но если мы думали, что это все, то глубоко ошиблись. Как выстрел в голову, прозвучала фраза, произнесенная доброжелательным, но непреклонным тоном:
– Кроме всего прочего, редакторский отдел у меня на особом контроле. С вами, – я вновь ощутила, как он обводит взглядом подобравшихся преимущественно моих коллег, словно кого-то выискивая. – С редакторами, от старших до практикантов-стажеров, я буду разговаривать лично. Поскольку мой, с вашего позволения, отдел подвергнется самой большой оптимизации. Ввиду того, что специфика и профиль нашей дальнейшей работы будет существенно отличаться. Но обо всех изменениях вы узнаете напрямую от начальников своих отделов и в некоторых случаях ― от меня. На этом все, попрошу остаться лишь тех, кто работает теперь уже под моим непосредственным руководством.
Я сидела ни жива ни мертва, с некой обреченностью наблюдая, как немного бледноватые сотрудники теперь уж точно издательства «БЭРОС-КНИГА», подобрав свои манатки, быстрым шагом, едва ли не бегом, покидают помещение, оставляя бедных редакторов на растерзание голодному хищнику.
У меня после всего сказанного так и крутился саркастичный смешок и визуализация Божнева в судейском парике и с молотком в одной руке, чопорно со зловещей ухмылкой отрезающего:
«Решение является окончательным и обжалованью не подлежит. Даже и не пытайтесь, Ада Дмитриевна».
Стоило последнему удалиться, а двери ― плотно закрыться, как Кирилл Александрович подбадривающе и даже как-то ласково, словно маньяк перед застывшей от ужаса жертвой, проговорил:
– Присаживайтесь ближе, коллеги. Я не кусаюсь.
У меня с губ сорвался ироничный смешок. Ага-ага, конечно, не кусается он. Как сказал бы Станиславский: «Не верю!»
Спорное утверждение. Ой, какое спорное.
На моем лице помимо воли расплылась язвительная улыбочка, но мгновенно слетела, стоило мне подняться, чтобы пробраться ближе.
Я повернулась к непосредственному новому начальнику лицом и наткнулась на его прищуренный внимательный взгляд. Скользнула по прикушенной нижней губе и с трудом отвела глаза.
Внутри