Незнакомцы на мосту. Джеймс Донован
парке, куда оба пришли поработать над эскизами пейзажей. Их объединяли общие интересы к искусству, музыке, изысканной кухне, и они быстро подружились. Стали вместе посещать концерты, кинотеатры, музеи и рестораны. С девушкой Уинстона они часто втроем ужинали в апартаментах молодого человека в центральной части города, когда Абель сам отвечал за выбор вин и готовил блюда для истинных гурманов.
Полковник признался, что однажды предпринял попытку привлечь юного критика капитализма к сотрудничеству, подав это под лозунгом «Пусть все нации на нашей планете делятся между собой информацией!», но Уинстон так и не дал ему определенного ответа. Однако, как показалось, его первая реакция выглядела негативной. Если верить Абелю, больше он к подобной теме не возвращался и никогда не делился с Уинстоном собственной истинной ролью в процессе «распространения информации». Тем не менее он продолжал доверять Уинстону и даже воспользовался однажды его банковской ячейкой для хранения пятнадцати тысяч долларов наличными.
Вся жизнь полковника, все его существование было построено на твердом, как камень, основании из самодисциплины и самопожертвования. Но подобная жизнь настолько отчаянно одинока, что человек невольно шел на компромиссы, позволяя себе опасную роскошь заводить немногих, тщательно подобранных друзей. В случае с Абелем они относились примерно к одному типу: это были молодые люди, художники, и всех их объединяла еще одна общая черта. Они не обладали особой искушенностью в вопросах практической политики и международных отношений. Уинстон и еще двое молодых живописцев – Берт Сильверман и Дэйв Ливайн – идеально отвечали запросам Абеля. А сам Абель являл собой тип хорошего старого друга: добрый, внимательный и надежный. Я лично убедился в этом вскоре после того, как стал его адвокатом.
После своего ареста Абель написал Ливайну письмо из Техаса, приложив доверенность на распоряжение своей собственностью в Бруклине. Копия была затем включена в число судебных документов. В письме говорилось:
«Я пишу тебе в надежде, что ты найдешь способ помочь мне избавиться от оставшегося у меня имущества. У меня нет каких-то особых пожеланий. Просто просмотри мои картины и сохрани наиболее достойные из них до того (маловероятного) времени, когда я смогу вновь вернуть их себе.
Не возражаю, чтобы ты взял себе или пустил в дело любые материалы, которые могут оказаться полезными тебе или другим моим друзьям… Если найдешь способ что-то продать, оставь себе из выручки сумму, достаточную для компенсации затраченных тобой усилий».
Абель не упомянул ни о своем аресте, ни о местонахождении, как не объяснил эпитет «маловероятное», употребленный относительно времени возвращения имущества в свою собственность. Тем не менее доверенность оказалась оформлена по всем правилам в нотариальной конторе в Идальго, штат Техас. Впрочем, она так и осталась невостребованной.
Когда Абель закончил свой рассказ об отношениях с Уинстоном, я заметил, что не вижу в них ничего особенно опасного