Паутина Темноты. Инга Риис
мне понадобилось пару ударов сердца. А затем я рухнула на колени, схватилась за ладонь своего наставника и сжала ее, что было силы.
– Вернись, Мастер! – отчаянно выкрикнула я, чувствуя, как жизнь его ускользает у меня сквозь пальцы. – Не смей бросать нас здесь, одних!
Юноша пошатнулся, и на мгновение мне показалось, что он упадет навзничь. Я вцепилась другой рукой в его обнаженное плечо и сильно встряхнула. Тело было безвольным, там не только Мастера, там никого не было! Глаза, в которые я смотрела, начали медленно закрываться. Ну, или мне так показалось! Осознание того, что еще несколько мгновений и Мастер уйдет от нас навсегда, придало мне сил. Я надавила на болевую точку возле шеи и снова крикнула, вложив в призыв все свое отчаяние:
– Вернись, ты нужен нам! Ты нужен Розе! Ты не имеешь права, снова, бросить ее на произвол судьбы!
Не знаю, что уж тут сыграло главную роль: то ли острая боль, то ли имя его любимой женщины, но глаза Мастера снова широко распахнулись, и в них мелькнула искра узнавания. Еще пару мгновений я чувствовала, что мой учитель балансирует на грани бытия, а затем он глубоко вздохнул и прошептал:
– Да, искушенье было слишком велико! Но от тебя никуда не деться, ни на этом свете, ни на том!
– А сбежать от любимой, женщины, по собственной воле, было бы предательством! – чуть слышно прошептала я в ответ и увидела, как кровь бросилась ему в лицо.
Я поняла, что угадала, и с досады скрипнула зубами. А затем, гораздо громче, чем раньше, добавила:
– Ты, почти совсем, ушел из тела, но предыдущего хозяина в нем не появилось, это я тебе со всей ответственностью заявляю!
Мастер, молча, кивнул головой. Я бросила ему спасательный круг, и он за него ухватился. И мне это не понравилось. Раньше наш наставник никогда не стыдился своих решений и поступков. Или, во всяком случае, не боялся за них отвечать. Лица, подбежавших к нам, Хорька и Дока были весьма обеспокоенными. Я же продолжила говорить, давая Мастеру время, прийти в себя:
– И мое утверждение не голословно! У меня есть одно интересное семейное наследство, своего рода дар. Не помню, говорила ли я о нем Кириллу в последние часы своего прошлого существования, но обычно я не любила о нем распространяться. Я всегда знала о близкой неизбежности смерти живого существа, оказавшегося неподалеку, чувствовала его точку невозврата, до которой есть смысл бороться за его жизнь, а после которой усилия уже тщетны. В детстве я, неоднократно, проверила это на животных, но родственники мне не верили. Все, кроме прабабки. Я оказалась ее наследницей. И бабушка Аганя предостерегала меня от близкого контакта с умирающими людьми, утверждая, что я могу уйти следом за ними, если буду пытаться остановить. Старушка обещала, со временем, научить меня лучше управляться с даром, но уговаривала немного повзрослеть. Она так и не успела, толком, обучить меня, ей было уже девяносто восемь, а мне всего десять, когда