Солнечный луч. О чем молчат боги. Юлия Цыпленкова
сказала я. – Теперь я хочу узнать о побеге и моем похищении. У меня не складывается картина. Я знаю, что ты можешь влиять на сознание, но вряд ли тебе хватило бы сил, чтобы зачаровать весь Иртэген и выйти в ворота…
– Ворота нам были не нужны, – прервал меня Рахон, уже понимая, что меня интересует. – Под старым подворьем есть подземный ход, его приказала вырыть еще Селек. Архам рассказал о нем Акмаль, она передала мне через Хазму.
– Когда Селек…
– Когда сделала своего сына кааном, – снова опередил мой вопрос пятый подручный. – Она тряслась от страха и всё ждала, что ягиры взбунтуются и придут отнимать челык. Тогда и велела Нихсэту найти того, кто пророет им с Архамом путь к спасению. Он нашел нужных людей в одном из дальних таганов. Пока они трудились, жили на каанском подворье, строили новую часть дома. А к этой части вели подземный ход. Стройку люди на подворье видели, остальное было от них скрыто. А когда работа была закончена, землекопы и строители исчезли.
– Исчезли?
– Селек сказала Нихсэту, что сама расплатилась с ними и отпустила, но она отплатила им иначе – чашей с ядом.
– Архам знал и об этом? – нахмурилась я.
– Нет, он знал столько же, сколько и Нихсэт, – усмехнулся Рахон. – Я сам всё понял, когда прошел по этому ходу. Селек не могла вывезти тела и оставила их прямо там. Я видел костяки.
Устремив взгляд в сердцевину пламени, я криво усмехнулась. Сколько же жизней собрала эта женщина? Однако быстро отбросила досужие размышления и вновь обратила всё внимание на Рахона.
– Архам показал Акмаль, где находится этот ход, – продолжал пятый подручный. – Так я и пришел за ней, когда Хазма дала мне знак, что правда открылась.
И вот тут я впилась в него взглядом, потому что дать знак «Хенар» никак не могла – она находилась в темнице и не покидала ее. Да даже тогда, когда ее привели, она еще не могла знать, в чем мы будем ее обвинять. До прихода Илана узница могла говорить всё, что вздумается, и никто бы не смог опровергнуть ее слов. Но если произошла передача известий, тогда это мог сделать только ягир, который стоял под дверью темницы…
– Ты ищешь предателя, – верно понял мой взгляд илгизит. – Не ищи. Ни один человек не сумел бы принести мне эту весть, я был за стенами Иртэгена.
– Тогда как?
Пятый подручный усмехнулся и вытянул из-под рубахи веревку, висевшую на шее. На ней был медальон из черного камня. В середине был вырезан непонятный мне символ.
– Это шавар, – пояснил Рахон. – Связующий знак с теми, кто носит похожие. Мой первый, у Акмаль второй, у Хазмы был третий. Если сломать шавар, я это почувствую и увижу, чей сломан. Видишь? – Он поманил меня ближе и указал на едва приметную трещинку. – Это шавар Хазмы. Она сломала его, и я узнал, что Акмаль грозит опасность. После этого я отправился за махари на подворье…
Стало быть, шавар был спрятан где-то в одежде, может, висел на руке, потому что с шеи узница точно ничего не снимала и не вытаскивала. Она всё больше сидела отвернувшись и мяла то рукав, то подол… Да, наверное, тогда и сломала,