Прядь. Владимир Масленников
долго предаваться рассуждениям об истинности и ложности известного мне, но ограничусь лишь тем, что знаю: ваши земли лежат к северу от моря, называемого ромеями Понтом, и дальше вплоть до «внешней окраины Западного океана…» Вы умельцы ходить по морям и охотники наведаться в гости к тем, кто не побоялся построить свой дом близ морского берега. И сила, и слава хоть самого константинопольского басилевса вас не пугает…
«Священник, кажется, поумнее Ставроса…» – подумал Ингвар. Под взглядом этих пристальных карих глаз было сложно придумать и определить для себя, что же стоит рассказать, а о чём лучше умолчать. Ингвар благодарил богов, что в свою последнюю встречу с человеком, обладавшим похожими познаниями, держал язык за зубами и не болтал обо всём подряд. Неплохо бы и сейчас не теряться… С другой стороны, а чего ему скрывать? Он оказался абсолютно один в землях, о которых ничего не знал. Может быть, у него и нет другого выхода, кроме как довериться этому священнику. Свои далеко, без помощи тут не обойтись, может быть, искать её у тех, кто враг убийцам его отца, – не такая уж плохая мысль. Да и прежде ему удалось найти общий язык с христианами из Царьграда, возможно, удастся найти и с этими…
– Мы с остальной дружиной моего отца и со многими кораблями наших братьев – их вёл Энунд сын Эймуда – прошли в Хазарское море, заключив договор с хазарским каганом, а затем пошли в набеги по всему побережью, но взбушевавшееся море расстроило наши планы…
Тер-Андраник вновь кивнул.
– Ваше появление порядком перепугало ширванского шаха, твои братья пролили там много крови, впрочем, как и в прошлый раз, несколько зим назад, когда вы явились впервые.
«Опять ширванский шах», – подумал Ингвар.
– Про то мне неведомо, – ответил он вслух, – потому как в том походе не было ни меня, ни моего отца, а в этом же мы успели увидеть только шторм.
– Но это не отменяет того, что приплыли вы сюда с кровавыми помыслами, – тер-Андраник словно с беспокойством задвигал бровями, а затем прибавил:
– Но не мне вас судить. Убийц не может судить убийца.
Когда Ингвар продолжил рассказ, то почувствовал, что замечания собеседника приходятся настолько к месту и настолько точны, что скрыть ничего не получалось, хотя юноша каждый раз и зарекался внутри себя, мол, «об этом я умолчу точно». В результате же он поведал и об убитой девушке, и об исчезновении Рори, и даже о своих константинопольских воспоминаниях. Когда он дошёл до описания арабского плена, лицо тер-Андраника приобрело особенную озабоченность, он начал расспрашивать об их численности, замыслах и даже разговорах. Если о первом из этого Ингвар мог говорить с достаточной точностью, то вот обо всём остальном он не знал ничего, кроме обрывков разрозненных сведений.
– Их вел наиб Мансур, – не преминул отметить юноша.
Тер-Андраник дотронулся рукой до уха и предал взгляду стеклянное выражение.
– Именно! – усмехнулся Ингвар. – Вы похожи. Знаете много похожих вещей.
Священник