Время Петра. Владислав Клевакин
Прости.
Патриарх улыбнулся:
– Тут не за что прощать. Ступай, молись.
Софья была довольна беседой с патриархом. Первый раз со дня ее воцарения патриарх принял ее со спокойной душой, без злобы и наущений.
Полуденное солнце окрасило золотом купола Троицкого собора. Ему под стать взлетели в небо маковки Успенского собора. За толстой крепостной стеной, уже не раз выдерживавшей осаду неприятельских войск, было тихо и по-домашнему уютно. Уже не нужны были греческие герои, сражающиеся с многоголовыми гидрами. Ни римские императоры. Не нужны театральные постановки, что так завораживали девичье сердце в юности. Здесь все сияло благолепием. И кажется, что не нужно сердцу русского человека ничего больше, чем созерцать взором эти маковки куполов и услаждать слух перезвонами Благовеста. Она прошлась по дорожке вдоль рядов молодых лип и заметила у изображения Святого Духа нескольких монахов в черных рясах, между ними разгорелся жаркий спор. Софья заинтересовалась, о чем могли вести столь оживленную беседу эти люди. Тихонько, чуть дыша, Софья подкралась как можно ближе к темным фигурам, прячась за стволами деревьев. Монахов было четверо.
Высокий инок Сафоний, очевидно еще послушник, рассуждал о природе царской власти на Руси. До черного монашества уже докатились слухи о противостоянии Софьи и Петра, и сейчас монахи ожесточенно спорили, кто для монашества будет лучшим государем. Его противник Никодим, пожилой монах, со всей страстью утверждал, что именно царевна является хранителем той дремучей и праведной Руси, что испокон веков рождала праведников и великих подвижников. На что Сафоний возражал, дескать, корабли и новое устройство армии никоим образом не затрагивают их служения. При любом монархе их долг служить Богу, а кто лучше – Петр или Софья, – то решит Господь, и не им, чернецам, это дело мыслить. Софья помнила, как во время Стрелецкого бунта в Москве бежала в Троицу с двумя юными братьями и всем двором. Тогда Федор Леонтьевич Шакловитый восстановил порядок в стрелецком войске, навсегда покончив с зачинщиками Московской смуты.
Глава 5
Потаенный скит
В тяжелую деревянную, сшитую из ладных сосновых досок дверь тихо постучали.
– Кого еще леший принес, – ругаясь, соскользнул с печи хозяин дома. Обув ноги в чуни, он поплелся к двери. – Померещилось али нет?
Он зачерпнул из деревянной кадки ковш воды и почти залпом опрокинул его. Протерев от испарины ладонью шею, мужик сел на лавку. Псы во дворе умолкли, но откуда-то издали опять послышался еле слышный стук.
– Откуда же стук? – рассуждал полусонный хозяин дома, присев на лавку возле огромного дубового стола. – Допился, царица небесная, – он поднял глаза на киот и перекрестился.
Тихий стук вновь повторился.
– Иду, – хозяин дома, кряхтя, поднялся с лавки и, откинув щеколду, прошел в сени. В сенях было прохладно. – Кто там? – вполголоса спросил он, беря в руку кистень, стоявший у косяка.
– Прокофий Федорович, – из-за двери раздался тихий голос, – это я.
Хозяин дома сразу узнал этот голос.
– Сапыга?