Очарованная призраками. Лора Себастьян
легкостью, с которой я делала шаг.
Сила ее была велика, а сама она – счастлива. Почти.
В конце концов, вода тоже может быть холодной и пустой, и Аретузе стало одиноко.
Как-то раз она показала мне себя – тогда я впервые пришла к ней на чай. Чешуя покрывала внутреннюю сторону ее рук и ног и живот, поэтому она носила длинные, струящиеся платья, чтобы укрыться от чужих глаз. Тогда я не понимала, зачем она это делала, ведь чешуя переливалась радугой, блестела и была такой красивой.
Аретуза рассказала, что когда-то чешуя покрывала почти все ее тело, а жабры на шее позволяли дышать под водой. Когда-то вместо ног у нее были плавники.
Однажды у лесной реки она увидела мужчину. Она не называла его красивым – да ей и не нужно было. В историях, подобных этой, мужчины всегда красивы. Красота и приманивает, и плотно сажает на крючок.
Может, какое-то время он и любил ее в ответ. Может, он думал, что сдержит все обещания, которые шептал ей на ухо. Может, он не собирался оставлять ее одну: с растущим животом, отваливающейся из-за сухости чешуей и в ожидании того дня, когда он вернется. Может, он попал в неприятности… Аретуза в это все еще верит, и ее суждение тут все же вернее любого из наших.
Но это не имеет значения, потому что Аретуза осталась одна, без чешуи и с новорожденным сыном. Она осталась одна в мире, которого не понимала.
На Авалон их привела Нимуэ, и какое-то время они считали, будто чешуя ее отрастет обратно и она вернется в море, но этого так и не произошло. Кое-кто говорит, что так ее наказывают Дева, Мать и Старуха – ведь она бросила свои обязанности ради смертного мужа. Кое-кто говорит, что это и не наказание вовсе, а выбор: Аретуза решила остаться на земле, со своим сыном.
Не знаю, что из этого правда. Но Ланселот вряд ли сможет ответить мне на этот вопрос.
Ракушки – одна из немногих связей с морем, оставшихся у Аретузы. Она показала мне, что в них сокрыты послания, которые прошептали за сотни тысяч километров отсюда, и научила, как оставить свое. Стоило его бросить в воду, и много дней спустя его кто-нибудь найдет.
Когда я впервые прибыла сюда, то прошептала несколько посланий для матери и проделывала это каждый день в течение месяца. Но ответа так и не получила, потому и перестала. Я пыталась убедить себя, будто просто что-то делаю неправильно, поэтому сообщения не доходят, – хотя какая-то часть меня всегда знала: это не так.
– Какие слухи принесло с земли? – спрашивает Моргана у Ланселота, пытаясь сохранить легкий тон.
Он поднимает бровь – особый талант, которому я всегда завидовала. Когда это пыталась проделать я, то люди порывались тут же отойти подальше – я выглядела так, словно вот-вот чихну.
– Это не слухи, Эм, а важные послания.
Моргана не отвечает, и Ланселот не сдерживает вздоха.
– Леди Дюкарт из Лионесса пытается совратить пастуха на два десятка лет моложе себя. Безрезультатно. И теперь весь двор над ней смеется. Ну что, довольна?
– Весьма, – подает голос Гвен. – Леди Дюкарт пыталась