Жена авиатора. Мелани Бенджамин
и пристегнула его. Верхнее крыло самолета образовало надо мной что-то вроде навеса. Перед собой я увидела рычаг и круглую панель инструментов, о которых сказал Чарльз. Внизу имелась педаль. Я оказалась стиснута в открытой кабине в полусогнутом состоянии. Непонятно, как он пробыл в таком положении сорок часов, ведь у него такие длинные ноги.
Не видя этого, я почувствовала, как впереди начал вращаться пропеллер, самолет затрясся, и ветер ударил мне в лицо. Двигатель начал фыркать и чихать, потом взревел, и я судорожно задвигала челюстями, пережевывая резинку, чтобы пересилить этот пронзительный скулящий звук. Потом самолет побежал по полю, набирая скорость. Меня швыряло из стороны в сторону, и я чувствовала телом каждую выбоину и колею на земле. Интересно, как мы вообще сможем взлететь? Земля неслась рядом со мной все быстрее и быстрее, пока внезапно не стала совершенно гладкой – ни рывков, ни скачков. Как будто я была подвешена в воздухе, подвешена во времени, и потом, когда мой желудок решил проверить свои границы, я поняла, что так оно и есть.
Я была в воздухе. Мое сердце билось где-то в горле, желудок сначала пульсировал, потом разрывался на части, когда мы поднимались все вверх, вверх… Верхушки деревьев, зеленые, покрытые густой листвой, проносились так близко, что я могла до них дотронуться. В следующее мгновение они остались внизу.
Самолет сделал вираж вправо, и внезапно я снова увидела летное поле, строения и лошадь, которая становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в игрушечную. Ветер рвался мне в лицо, глаза жгло, даже под летными очками. В уши как будто налили воды. Давление в них было невыносимым, пока я не вспомнила о жевательной резинке. Яростно жуя, я почувствовала, что сначала выстрелило мое левое ухо, потом правое, и я снова услышала ободряющий рев двигателя и ветер, свистящий мимо лица.
Самолет выровнялся. Я не могла оторваться от вида, расстилавшегося передо мной, вертелась, вытягивая шею то туда, то сюда. Снизу справа я увидела горы. Вершины гор! И дома, которые выглядели, как кукольные домики. Аккуратные поля расстилались геометрическими фигурами – квадратами и прямоугольниками.
Облака оставались выше нас: похоже, нам не удастся добраться до них. Но это не имело никакого значения, здесь тоже было на что посмотреть. Я не чувствовала себя невесомой, не чувствовала страха, что выпаду из самолета. Что я ощущала – так это необычайную легкость. Я летела над всем. Над земными заботами, страхами и сомнениями. Именно так, как сказал Чарльз.
Чарльз! Мое сердце трепетало при этом имени, как будто на короткое мгновение я стала одной из плеяды летчиков, этих баловней судьбы. И он был здесь, позади меня! Я почти забыла об этом, хотя полностью доверилась ему. Без единого сомнения я отдала в его руки свою жизнь, уверенная, что он о ней позаботится. И в это мгновение, первое мгновение полета, когда подверглись сомнению законы гравитации – такому же сомнению подверглись и мои жизненные принципы. До этой минуты я держала себя в руках. Но потом моя жизнь была передана мной, буквально и фигурально, человеку, который сидел позади