Гробница вервольфа. Лариса Соболева
Вы отличились в турецкую кампанию, а мой брат, какая жалость, оставил военную карьеру. Позвольте, разве вы, Александр Иванович, не майор?
– В мае, ваше сиятельство, ваш покорный слуга произведен в подполковники, – поцеловав руку, скромно сказал Суров.
– А также жалован дворянским званием, – дополнил Уваров.
– Замечательно! – искренно обрадовалась Марго, будто повышение получил ее муж. – Мы обязательно отметим сие событие!
«Ну, вот, уже распоряжается!» – скис Суров.
Тем временем Уваров с ужасом смотрел, как на перроне растет груда чемоданов и прочей ручной клади.
– Марго, это все твой багаж?
– Конечно, дорогой. Я взяла самое необходимое.
– Мы не найдем столько носильщиков, – растерялся Уваров. – И коляска одна… Право, не знаю, как быть…
– Я найму извозчиков, – усмехаясь в усы, сказал Суров. Поклонившись даме, он зашагал прочь.
– Ну вот, я не смогу ходить неглиже… – надула губы Марго, глядя ему вслед.
– Думаю, ты поладишь с ним, – успокоил ее брат.
Чемоданы и баулы погрузили в одну коляску горой, извозчик обвязал их веревками, чтобы не потерять. Кофры, сумки, шляпные коробки и мелкие поклажи из узлов, принадлежащих прислуге, уложили в две другие. Няня, Митя и Анфиса сели к извозчику, в экипаже поехали Марго, Уваров и гувернантка, которая держала в руках удочку, сачок для ловли насекомых и зонтик. Суров ехал верхом бок о бок с экипажем. До усадьбы восемнадцать верст, путь долог, он украдкой разглядывал Марго, ведь ему предстояло провести много времени в обществе этой женщины.
Ростом невысока, с девичьим станом, который подчеркивал безупречный дорожный костюм, легка в общении и без жеманства. Лицо ее чуточку удлинено, как у брата, с плавными линиями, а черты, пожалуй, крупные. Кроме носа – он маленький, прямой и заострен. Особенно замечательны в ней улыбка и плутовские глаза, которые словно так и ищут, за что зацепиться да разнести в клочья.
Мишель – ровесник Сурова и полная противоположность сестре, хотя и похож на нее. Он также строен, имеет такие же густые волосы каштанового цвета и зеленоватые глаза, но высок и меланхоличен. А гувернантка, мадемуазель Каролина, невольно вызывала улыбку. Явно старая дева, излишне строга видом, с несгибаемой спиной и бесстрастным выражением некрасивого лица. Черты его грубые, а глаза сонные.
– Как тебе взбрело в голову, Мишель, купить усадьбу в эдакой глуши? – спросила Марго, когда миновали половину пути. – И название не звучит – Озеркино.
– Скоро увидишь, что за чудо вокруг, – заверил Уваров. – Скажи, Саша, я не прав?
– Да, место изумительное, – подтвердил Суров. – Ваш брат обещал отличную охоту. Ваше сиятельство, вы любите охотиться?
– Еще бы! – воскликнула Марго. – Я неплохо стреляю из ружья. И давайте без церемоний, не зовите меня сиятельством, высокородием, статской советницей… Не хочу. Между друзьями не должно быть напыщенностей, а раз вы друг моего Мишеля, то и мой тоже.
– Благодарю