Сотворение мира. Елена Крюкова

      Флакончик духов кто в кулак мне сует?…

      О, запах – Египет… Марсель?…

      Но брежу, но вижу – толпится народ

      Поодаль, где грозная ель!…

      Ну, здравствуй, Царица в висячих серьгах,

      В смарагдовых бусах до пят!…

      Ты держишь златых соловьев на руках

      И снежных пушистых котят!

      А пряники – ниже, а тут – мотовство:

      Алмазов ли, стразов не счесть!…

      То входит копьем под ребро – Рождество…

      То – было… То – въяве?… То – есть!

      И вдруг все уставились в море небес,

      Сверкающих синью святой:

      Раздвинув руками заоблачный лес,

      Шел Ангел.

      Зажглись под пятой

      Морозные крыши! Лимоны дымов!

      Багрянец одежд Его жег

      И Север с раскольничьим духом псалмов,

      И. С бубном, раскосый Восток!

      Шел алый тот Ангел.

      Держал узкий меч.

      Держал его вниз острием.

      Горели власы наподобие свеч,

      И синий горел окоем.

      И я увидала: за Ним, за спиной

      Его, где летели крыла, —

      Огнем занялся зимний мир ледяной,

      Земля, где отвеку жила!

      А красный тот Ангел все шел и молчал!

      Глаза Его были страшны,

      Огромны… Он ими юдоль примечал

      От голубя и до Луны.

      Весь мир застывал во багряных зрачках,

      А Он все глядел и глядел —

      На иней, что солью искрил на крестах,

      На Божий последний удел!

      Я, щеки зажавши, следила пожар!

      Мир красен! Но Ангел – красней!…

      Зачем Ты в ладонях сей меч удержал?…

      Не поднял – в безумье огней?!

      Ну что Ты стоишь?!

      Ну – скорее казни

      Наш праздник в венце литургий!

      Взмахни! Отсеки все цветные огни

      Январских ночных панагий!

      И головы храмам златые сруби!

      И людям сердца поизрежь!

      О, даруй нам смерть!

      А потом – возлюби.

      А после – закрой эту брешь.

      И я на колена упала пред Ним,

      Пред кровью Его и огнем!…

      …

      …А люди запели:

      – Давненько стоим…

      Уж ночка, – а встали-то днем…

      И я разлепила глаза в забытьи.

      И я поняла, кто таков

      Наш век окаянный, и братья мои,

      И голод – во веки веков.

      И, в смоге, перед иконостасом реклам,

      Молитвою – ценник шепча,

      Я так зарыдала

      По красным крылам,

      Взмывающим

      Из-за плеча.