В долине солнца. Энди Дэвидсон
ногу, и выдернул нож из металла. Перевернул его в руке, наклонил, рассмотрел.
На лезвии – засохшая кровь.
Порез у него на бедре.
«Это разве я? Это все я?»
Он вставил нож в ножны и ухватился за лестницу обеими руками, так что костяшки пальцев побелели. Его колотило, будто в агонии. Он сунул правую руку в рот и прикусил, крепко вгрызся в мягкую плоть у основания большого пальца.
«Покажи мне, – словно услышал он. Женский голос. – Покажи мне, убийца».
В дверь постучали.
Он укусил сильнее, с трудом сумев не закричать.
Аннабель постучала три раза и осталась ждать. Ветер развевал ее платье и волосы. Тишина вокруг кемпера казалась ей неуютной. Будто из темных окон за ней следили. В сознании зазвучал голос, причем не ее. Он выпрыгнул, точно кошка, – голос пожилой женщины, огрубевший от сигарет, с затяжным предсмертным придыханием: Нинни. Это был голос ее матери, и за ним – череда резких хрипов, что она издавала вместо смеха в последние свои дни. За хрипами последовал прерывистый кашель и резкое шипение кислорода.
– Нинни, – пробормотала Аннабель сама себе, будто взвешивая это слово, оценивая его.
«Нет, – подумала она. – Не сегодня».
Она шагнула вперед и стукнула еще раз, громче, затем отступила на три шага назад.
Кемпер покачнулся.
Изнутри донесся скрип ботинок, лязг пряжки на ремне.
Ветер смахнул волосы Аннабель на лицо. Она собрала их в пучок сзади и выжидающе скрестила руки на груди.
Когда дверь открылась, за ней возник высокий худощавый мужчина с мутным взглядом. Моложавое лицо, высокие скулы. Запавшие глаза, трехдневная щетина и вихор с ручку сковородки. Она бы дала ему лет тридцать, плюс-минус. Он был в джинсах и плотно застегнутой джинсовой куртке с овечьим воротником. Под ногтями на левой руке запеклась темная грязь. Он стоял босиком.
Аннабель не стала дожидаться, пока он заговорит.
– Зарядка и электричество стоят десятку за ночь, – сообщила она. – Хотите остаться еще, платите наперед.
Он прикрылся рукой от утреннего солнца и, сощурившись, глянул на нее.
Она думала сказать что-нибудь еще, задать вопросы, потребовать ответов, но не стала. Вместо этого просто стояла и ждала. Позволила ветру заполнить тишину между ними.
Когда он наконец заговорил, его голос оказался на удивление низким, но при этом мягким, почти как детский лепет.
– Что это за место?
Она стала было отвечать, но умолкла. Мужчина начал отступать от порога в тень, будто стремился укрыться от света. Он обхватил себя руками, хотя и был в куртке. Глаз он не поднимал.
– Мой мотель, – ответила Аннабель.
Он взглянул на нее, встретил ее взгляд, затем двинулся мимо нее, к дому на вершине холма.
– Какой сегодня день? – спросил он.
«Алкаш, – подумала она. – Остановился где придется».
– Сегодня воскресенье, – сказала она.
– Сколько я уже тут?
– Баксов на десять простоял, – ответила она.
В эту минуту