Тайная история Тартарии. Том 1. Паны, холопы и Другие. Вук Задунайский
же в столице о нем не слышал?! Это демон, настоящий демон! С ним нет никакого сладу.
– Ты пробовал его купить?
– Много раз.
– Убить?
– Еще чаще. Но он неуязвим и неподкупен.
– Между тем, он явно неравнодушен к золоту. Рассказывают, что этот храбрец воевал за французов при взятии Дюнкерка.
– Да, и славно воевал. Он может сражаться даже за индийского царя против китайского богдыхана, но ни против казаков, ни против малороссов, ни против московитов он оружия не поднимет. А нашего брата рубить для него – как иному мед есть.
– По всему видать, не только нашего, – медленно заметил жених королевы Кристины. – Мне тут рассказали, что не так давно, напав на Крым, он освободил несколько тысяч человек из полона. Часть этих людей, по большей мере дети татар от здешних девиц, начали пенять ему, что придется идти невесть куда, невесть зачем, что там, в Крыму они знали, что готовит им всякий день, знали порядки и обычаи. Он настолько озверел от их стенаний, что велел перебить до трех тысяч соплеменников.
– О, да, – кивнул Владислав. – Рассказывают также, будто он заявил: «Кто ни в грош не ставит свободу, того и жизнь гроша ломаного не стоит». Жуткий зверь, скажу я тебе.
– И что же ты, друг мой, государь, король и великий князь, миришься с тем, что в твоих землях промышляет этакое чудовище?
– Увы, к нему не подступиться.
– Полагаю, это не так. Если ты дашь мне надежного человека с хорошим отрядом, я сделаю так, что он придет сам.
– Неужто такое возможно?
– Всякий добрый христианин должен бороться с демонами, – насмешливо ответил граф фон Шрекенберг. – Так что я лишь исполняю свой долг.
– Что ж, прекрасно! Ротмистр Гжегож Левартовский в твоем распоряжении, ты уже видел его. Он храбрый и честный рыцарь. Пусть возьмет из своей хоругви столько людей, сколько тебе понадобится.
– Что ж, пан Гжегож так пан Гжегож. Я буду ждать его в своем замке.
Казаки, стоявшие караулом у дома атамана Сирко, встрепенулись было, похватались за рушницы, увидев мчащего по большаку всадника. Но затем вздохнули спокойно, кто ж в казачьем кругу не знал справного казака Максима Лихолета? Правда, вид у него нынче был такой, что впору руками всплеснуть и помянуть черта хвостатого. Рубаха на нем была разодрана, так что свисала клочьями с плеча, лицо разбито в кровь, но за поясом у полковника торчал турецкий пистоль, а в руке красовалась татарская сабля.
– Софья, Софья у себя?! – отплевывая кровь с разбитых губ, кричал он, подъезжая к воротам.
Услышав знакомый голос, жена атамана Сирко, сопровождаемая вооруженными сыновьями, вышла на крыльцо.
– Что случилось? С Иваном что-то?
– Того не знаю. Ну, да что с ним станется? Татары сюда идут, сам Дейали-Мурза с войском! Меня с малым отрядом в степи переняли, скрутили, едва жизни не лишили. – Максим утер кровь с лица. – Но оно может и к добру: я их планы вызнал. Мне-то их наречие хорошо знакомо. А им про то не ведомо, вот они при мне языком и трепали. Поди, не думали, что я сбегу, а я сбег. Стражников положил, да и