13 дверей, за каждой волки. Лора Руби
для девочек.
Фрэнки опять показала на Аду.
– У нее есть девочки.
Он не ответил, да в этом и не было нужды. Это девочки Ады. Фрэнки и Тони – девочки другой женщины. Девочки умершей женщины. Они Аде никто.
Подошедшая монахиня бросила под ноги Вито сумку – старую сумку, которую Фрэнки не помнила. На ней было его имя. Сестры уложили его вещи, благополучно избавившись от мальчика с носовыми платками. Фрэнки уставилась на Вито, а он – на нее. Он знал, что это нечестно, знал, что она его за это ненавидит. Она хотела быть мальчиком. Хотела быть кем-то, кого хотят.
Фрэнки думала, что готова ко всему, но кто может быть готов ко всему? Она сидела ошеломленная, пока остальные еще с полчаса болтали о Колорадо. Она заставила себя поцеловать на прощание отца и взяла с него обещание писать. Затем обняла Вито так же крепко, как ненавидела его, а потом стиснула еще крепче, дав понять, что когда-нибудь ненависть пройдет. Потом она с младшей сестрой Тони смотрела, как их отец, брат, Ада и ее ужасные дети уходили, растворялись в прыгающем море голов и лиц, словно еще несколько привидений.
Фрэнки села обратно за стол. Тони опять занималась бумажными куклами, но теперь отрывала руку Сони Хени. В кармане Фрэнки лежал рисунок, который она так и не показала отцу. Девочка достала его и развернула. На нем была изображена ее мама, такая, какой Фрэнки всегда ее представляла. Хороший рисунок, лучшая ее работа.
Фрэнки смяла его в кулаке.
Нет нужды, чтобы кто-то грозил ей в церкви громом и молниями. Земля уже разверзлась и поглотила ее целиком.
Тони оторвала Соне голову. Прощай, Соня, приятно было познакомиться.
Лоретта все еще сидела на скамье, откуда увели плачущую леди. Она то подносила руки к лицу, то опускала их на стол. Лоретта не знала, что делать с руками, не знала, что делать дальше. Монахини забыли о Фрэнки и Тони, забыли о Лоретте. Казалось, что это из всего самое худшее. То, что монахини тоже могут забыть.
– Эй, Лоретта! – позвала Фрэнки.
Девочка обернулась. Фрэнки указала на место напротив себя. Лоретта подошла, но не села.
– Эта леди – твоя мама? – спросила Фрэнки. – Которая плакала?
Лоретта медленно кивнула, будто не хотела это признавать. Фрэнки не винила ее. Она подвинула завернутый сандвич. Лоретта нахмурилась, словно боясь, что Фрэнки пытается ее надуть, но, увидев, что это, тихонько охнула.
– Ты уверена?
Та кивнула. Лоретта взяла сандвич, откусила и начала жевать, прикрыв глаза. С усилием проглотив, она открыла глаза, такие необычные, словно новенькие пенни.
– В жизни не ела ничего вкуснее!
Лоретта откусила еще, затем еще. Фрэнки смотрела, как странная девочка ест последний сандвич, принесенный отцом, пока не остались только крошки на промасленной бумаге. Одно из пятен на этой бумаге напоминало Иисуса Христа в профиль. Я ждала, что Фрэнки с Лореттой это заметят, но они не заметили.
Лоретта сложила промасленную бумагу с изображением Иисуса и довольно вздохнула.
«Ладно, – сказала я, – хоть кто-то благодарен».
Любимые места привидений
Я