Билбэт. Из глубины веков. Игорь Николаевич Евтишенков
со стажем. Он занимался самбо и, конечно, повалил маленького четвероклассника на лопатки за две секунды. На этом бы всё и закончилось, но Богдан не смог стерпеть такого унижения и со злости плюнул ему в лицо, потому что не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Самбист опешил и от неожиданности на мгновение ослабил хватку. Этого делать не стоило, потому что дальше последовал удар в нос. Бедолагу отвезли в травмпункт, а Богдан всё это время сидел в классе под присмотром классной руководительницы. При этом он умудрился нагрубить даже завучу и ещё одной учительнице, которые пытались отругать его за плохое поведение.
– Да, история, конечно, сложная… – задумчиво протянул Иван Иванович. – Но что делать дальше? – осторожно спросил он, предполагая услышать мысли завуча первым.
– Это вы мне скажите, как вы вырастили такого сына, который наносит тяжкие увечья школьникам и не уважает старших! Он же… Он же… хамит неприкрыто! Вы его воспитали, вот вы его и накажите! – воскликнула в праведном гневе завуч. Это была тучная женщина бальзаковского возраста, дряблые щёки которой смешно вздрагивали при каждом слове, а в глазах вспыхивал фейерверк искреннего негодования. Так что порка ремнём с последующей постановкой в угол на гречку должны были показаться единственным правильным наказанием, которое она признала бы в этом случае.
– То есть, выбор за нами? – уточнил папа-Ваня, и получив кивок в знак согласия, с облегчением вздохнул. – Хорошо. Тогда мы пойдём. Дома решим и вам обязательно сообщим. А где Богдан? В классе?
Не успев сменить самодержавно-престольное выражение лица на подобающее данной ситуации возмущение, завуч снова кивнула и только потом поняла, что ей ничего не сказали о самом наказании. Но было уже поздно. Иван Иванович пропустил жену вперёд и, попрощавшись, закрыл за собой дверь.
До дома все ехали молча. Уже в квартире, сев на кухне за стол, он усадил сына на стул и спокойно спросил:
– Сколько раз ты его ударил?
От неожиданности Богдан открыл рот. Мама уронила в раковину чашку. Раздался звук разбитой керамики.
– Что ты… – начала она было гневным тоном, обращаясь к мужу, но осеклась увидев его жёсткий взгляд.
– Танюш, у тебя, кажется, кружка упала. Это – к счастью. Посуда всегда бьётся к счастью, – затем улыбка исчезла с лица папы-Вани, и он снова повернулся к Богдану. – Итак, сколько?
– Три…
– А в глаз?
– Один. Промахнулся, – ничего не понимая, отвечал Богдан.
– Плохо. Бить надо всегда один раз. Запомни это! Второе, бить надо первым. Тоже всегда. И третье, делать это надо только в одном случае, – он сделал паузу, чтобы до Богдана дошло. – Только когда тебе угрожает смерть. Понял?
– Нет, – честно признался Богдан. – Он же меня обманул! И ещё на пол бросил. Больно. Всей спиной. Они все смеялись! Почему…
– Стоп! – резко оборвал отец. Таким суровым