Железнодорожный почтальон. Владимир Плеханов
на полках, сидя в лучах последнего оставшегося в живых фонаря…
– Правильно вы сделали, что привели к нам Полину, – высказала в наш с Геннадием адрес одобрительные слова Наталья Петровна после того, как мы рассказали коллегам обо всем, что произошло в багажном вагоне, – сколько ей пришлось вынести, это же надо, до чего могут опуститься люди, а еще мужики! Никакой твердости духа!
– Но чисто по-человечески мне их очень жаль, они были все-таки моими коллегами, – проговорила Полина.
– Да, милая, конечно, жаль… – поддержала ее Наталья Петровна.
– То, что там случилось, просто уму непостижимо. Ведь мы тоже оказались в аналогичных условиях, но никто из нас не совершил ничего подобного, не сходил с ума и не паниковал. Волновались, думаю, все, но не было даже и намека на панику. Наоборот, все мы насколько это возможно в таких необычных обстоятельствах, адекватно реагируем на происходящее, – проговорил Степаныч.
– Кстати, Гена, а что ты делал в багажном, пока мы с Полиной возвращались? – прервав Степаныча, спросил я с естественным подозрением.
– Ничего не делал, просто вернулся посмотреть… так на всякий случай, а что? – спокойно ответил Геннадий.
– И что же ты там увидел? – с явным безразличием спокойно спросила Полина.
– Все то же самое, что видела и ты, только знаешь, Полина, не хотел говорить, но твой третий напарник тоже оказался мертвым, я нашел его бездыханное тело в купе, очевидно от дикого страха не выдержало сердце, – ответил Геннадий.
– Обширный острый инфаркт миокарда в таких чрезвычайных жизненных обстоятельствах с высокой вероятностью мог послужить непосредственной причиной развития острой сердечной недостаточности, остановки сердца и как следствие неминуемой смерти, – утвердительно констатировал я, вспомнив, что я все-таки врач, – он-то еще какое-то время продержался и умер естественным путем, в отличие от своих коллег самоубийц…
– А у него ведь осталась семья, жена, двое детей, которые даже не знают, что с их мужем и папой произошло, – произнесла Полина, отрешенно глядя перед собой.
– Гена, а ты точно его там не того…? – вдруг ехидненько поинтересовалась Наталья Петровна, изобразив характерный символический жест ладонью возле шеи.
– Петровна, ты за кого меня принимаешь?! Как ты могла вообще такое подумать?! Я на подобное не способен! Если хочешь знать, я наоборот хотел оказать помощь этому третьему. Если бы он оставался в живых, я уверен, что смог бы уговорить его перейти к нам в вагон, и вернуть его к жизни, но получается, что опоздал, – слегка раздраженно проговорил Геннадий.
– Ну что ж, друзья, что произошло, то произошло, ничего нам с этим не поделать! Но теперь, когда в нашей компании остались самые стойкие ребята, нам надо серьезно подумать о том, что делать дальше, – продолжал свой прерванный монолог Степаныч.
– Ты прав, Виктор, – ответила