Буду твоей Верой. Анна Белинская
алгебру? – понижает голос мама.
– Понял. Я за Верой.
– То-то же, – удовлетворённо хмыкает мама.
Чтобы попасть в нашу с братом комнату, ему нужно сделать всего пару каких-то гигантских шагов.
Я успеваю прикрыть глаза и притвориться спящей.
– Ты не спишь, – чувствую, как брат на меня смотрит.
– Я всё слышала. И я никуда не пойду, – накрываю голову подушкой, давая понять, что разговор окончен.
– Слава Богу, – выдыхает братец.
Вот же мелкий говнюк!
Хотя эта тушка ростом с жирафа и весом бегемота, явно не вяжется с «мелким».
Бросаю в брата подушку, и тот ловко её ловит, причем таким выверенным движением, что становится гордо за брата от того, что он хотя бы что-то умеет.
– Мам, я её уговаривал, она не хочет, – кричит Ромыч и подбрасывает подушку в руках.
Не могу я злиться на этого балбеса и расплываюсь в улыбке!
Ромка тоже!
А потом его лицо становится серьёзным, и я мимолётно улавливаю в нём уже совсем не пацанскую игривость, а мужские черты.
Подходит и усаживается рядом, отчего моя полуторка-кровать прогибается под весом этого громилы.
Кивком головы указывает мне подвинуться и закидывает свои тяжеленные ноги-дубины на персиковое пушистое покрывало.
– Ну что случилось, систер? – мы поворачиваемся к друг другу лицом, подпирая щёки руками. – Кто посмел обидеть моего очкарика? – Ромка правой рукой из большого и указательного пальцев делает полусердце – старый, но не забытый, дорогой нам жест.
При всех наших взаимных колкостях и подначиваниях мы остаёмся семьей.
До четырнадцатилетия брата мы были не разлей вода. Я делала за брата домашку, а он защищал меня от обидчиков. Мои первые крутые наушники были подарены им на деньги, которые он скопил от бабушкиных: «На, внучок, на мороженое», первая драка Романа была из-за меня, потому что мальчик из соседнего дома назвал меня: «Очкастой жабой» и после этого разбил мне очки, первый мой кулинарный шедевр был опробован братом, после чего я выхаживала его от пищевого отравления, завязывать шнурки научила брата я, а моё умение плевать из камыша на дальность – заслуга Романа.
А вот после четырнадцатилетия Ромка вдруг заметил, что он – парень и на него заглядываются девчонки. Новая компания, первая бритва и бальзам для бритья, ночные переписки с подружками, боксеры вместо хлопковых трусов с динозаврами – как-то быстро мой брат вырос.
Но я знаю, я точно знаю, что случись у кого-то из нас беда или неприятность, мы как раньше в детстве соединим две половинки сердечка, напоминая, что мы есть друг у друга…
Левой рукой сооружаю корявое полусердце и пристраиваю к красивым ровным пальцам брата.
Долго разглядываем одно большое родное сердце… Как в детстве…
– Кому мне надрать задницу? – улыбается брат.
Хохочу!
Если бы было так просто…
– Наверное, мне, – пожимаю плечами.
Ведь никто не виноват, что твоя сестра – объект насмешек.
– Я