Выбор. Анна Белинская
не кричит. При мне она никогда не кричит. Сдерживается, но я вижу, как ей хочется взорваться, выплеснуть на меня всё то, что я заслуживаю.
– А может у него просто встал на нее? М? За четыре года-то, – хмыкаю.
– Это мерзко даже для тебя, Максим, – качает головой мать.
Согласен. Но если уж быть дерьмом, то до конца.
– Я серьезно. Она девчонка совсем. Да ей самой, в конце концов, лечиться надо, – бешусь.
Меня до сих пор потряхивает от ее «маньяк» и «мужлан».
– Ей 26 лет. Она даже старше тебя, – мать прищуривается и заинтересованно всматривается в мое лицо. – Но я не могу понять, с чего такая реакция? Не тебе ли все равно, что происходит с твоим братом?
Всё верно. Мне пофиг. Только вот эта мелкая дрянная девчонка успела несколько раз меня выбесить и, черт возьми, мне это понравилось. Я давно не получал живых эмоций. Ссоры с отцом уже не вставляют.
Двадцать шесть лет. Ей 26 лет. Никогда бы не подумал. А кажется такой юной: светлая тонкая кожа, еще нетронутая летним жарким солнцем. Оно любит ее, это видно по нескольким веснушкам на лице, которые успели выскочить вместе с первым весенним теплом. Уверен, к началу лета у нее их будет много. Её волнистые волосы цвета зрелой пшеницы с медным отливом, зеленые огромные глаза и тонкие бледные губы, острые плечи с выпирающими ключицами, худое тело, лишенное ежедневных фитнес-тренировок, не делают из нее неотразимую обольстительницу или писаную красавицу. Но она, безусловно, привлекает внимание, выделяется ярко-огненным цветом среди толпы, умиляя своей необузданной простотой и природной женственностью.
Это я сейчас так подумал? Черт. Надо заканчивать бухать.
– Максим, тебе стоит извиниться перед Александрой, – не дождавшись от меня ответа, продолжает наступление мать.
– Уже бегу, – фыркаю.
– Ты выставил себя не лучшим образом.
Начинаю открыто ржать! Но мой смех пропитан горечью, детской обидой и злостью.
– Серьезно, ма? А когда я был в своем лучшем образе? Ну-ка, напомни! – уже невесело говорю я и, яростно хлопнув дверью, срываюсь наверх. К себе.
Когда я подхожу к своей комнате, открывается дверь соседней и из нее выходит девчонка. Наши с братом спальни находятся напротив друг друга. Меня это всегда раздражало. И его, должно быть, тоже.
– До встречи, Данила! – мягко улыбается эта блаженная.
Она не видит меня, но я вижу, как в дверях в инвалидном кресле ее провожает мой брат. На его лице цветёт дебильная улыбочка озабоченного подростка.
– Здорова, брат! – деланно весело оповещаю свое присутствие.
– Боже! – пугается девчонка, приложив ладошку к груди.
– Всего лишь я, детка. Но мне приятно! – подмигиваю, играя бровями.
– Вот дьявол, – бесится эта рыжая бестия и направляется к лестнице.
– Ты уж определись: Бог или Дьявол! – кричу, сооружая из ладоней рупор.
– Чертов клоун, – еле слышно бормочет она, спускаясь вниз.
– Ведьма! – смеюсь.
Брат испепеляет меня взглядом. Если можно было бы убить, давно сгорел бы заживо. Но всё, что он сейчас может – это захлопнуть