Выбор. Анна Белинская
не вижу оснований для отказа. И, Саш, тебе с Никиткой нужны деньги, как ни крути. В этом нет ничего особенного, – уверенно говорит Георгий Артурович.
На самом деле мне нужны деньги, это правда. Я хотела летом свозить Никитку к морю, перед школой немного закалить. Поэтому лишняя копейка не помешает.
– Хорошо, – так же уверенно стараюсь выглядеть я. – Подберу для Филатова удобное время.
– Хорошо, – согласно кивает зав. – Передам родителям Филатова твои контакты. Договоритесь что да как.
Благодарно улыбнувшись, собираюсь уходить.
– Саша! – неожиданно зовет меня Манукян, когда я практически выхожу из кабинета. – Хотя… нет… ничего. Иди работай, – опускает глаза зав.
Странно. И что это все значит?
*Афазия – (утрата речи) – повреждение речевого центра в головном мозге
** Нижняя параплегия – утрата движений в двух нижних конечностях
8. Максим
– Максим? – удивляется мать, когда входит в кухню. – Почему ты не на работе?
Правильный вопрос, мам!
Время три часа дня, а я сижу дома, пью кофе и болтаю с Любашей.
– Устал, – театрально вздыхаю я, показывая нечеловеческую усталость. Лениво потягиваюсь.
Любаня смеется. Вообще, мне кажется, в этом доме Любаня единственная, кто понимает юмор. Ну и, собственно, меня. Обожаю эту полную, пахнущую корицей и булочками, женщину!
– Ааа…– протягивает мать и недоверчиво косится то на меня, то на Любашу.
На самом деле я свалил с работы. Вчера опять лег спать под утро, отмечали чей-то день рождения, но почему-то платил снова я. К 9 утра отец притащил меня на завод, посадил в отдел технического контроля, что-то наказал перепроверить и ушел. Там я и преспокойно уснул. Прямо за столом.
И всё бы ничего, но я проспал совещание со всеми завами, замами, начальниками и другими «несчастными». Отец ураганом ворвался в кабинет и разорался, как ненормальный, схватил за шкирку, как дворового вшивого кота, и потащил на собрание.
Полчаса я пытался слушать, честно. Даже убедительно кивал, когда какой-то «зам-зав-начальника чего-то там» распинался о несоответствии чего-то чему-то. А потом я зевнул. Громко. И отец меня удалил с совещания… Вернее вышвырнул, как всегда, приправляя отборным матом.
– К четырем к Дане придет психолог, – воодушевленно сообщает мать. Равнодушно пожимаю плечами. Мне не интересно. – Михаил Андреевич сказал, что появились улучшения, – продолжает мать. – Да я и сама это вижу! – деланно радостно обращается родительница к Любаше, хотя эта вся информация предназначена специально для меня. Я это знаю.
– Улучшения? – равнодушно спрашиваю. – Теперь он громче молчит?
Знаю, что грубо, знаю, что жестоко. Но я и не претендую на звание «Брат года».
Мать смотрит на меня с упреком и осуждением, но ничего не говорит. Да, ма, ничего не изменилось: я, по-прежнему, та еще скотина.
– Максим… – порицательно качает головой Любаня и отворачивается.
И эта туда же…
***
– Проходите,