Бумажные души. Эрик Аксл Сунд
о человеке, который во время самой обычной поездки на автомобиле насмерть сбивает малыша. Писатель был родом из Эльвкарлебю – района, мимо которого Луве проезжал каждый день по дороге на работу и с работы. Бессмысленно, конечно, каждый раз, проезжая по этой дороге, высматривать ребенка, и все же Луве всякий раз, приближаясь к описанному у Дагермана месту, сбрасывал скорость.
Со временем Луве проштудировал все, что написал Дагерман, и периодически ссылался на него во время сессий. На растяжке, протянутой по борту его машины, девочки написали цитату, которую Луве не раз приводил на сессиях и которая наверняка врезалась им в память: “Наша жажда утешения неутолима”.
У них было много общего со Стигом Дагерманом: хроническая депрессия, неоднократные попытки покончить с собой – и часто тексты, в которых говорилось о насилии. К тому же все они были так или иначе связаны с этим местом, и Луве интуитивно ощущал, что это неспроста. Девочки исцелялись там, где прошло детство писателя, в единственном месте, где он, по его собственному признанию, бывал по-настоящему счастлив.
Здесь те же луга и леса, та же река с шумом стремится к Балтийскому морю.
И запах с фабрики тот же, подумал Луве, глядя сквозь дым на девочек. Солнце, обещавшее еще одно жаркое лето, освещало шесть лиц.
Девочки решили устроить неофициальные проводы, все скинулись на маленький праздник, и на площадке для пикников сейчас лежали завернутые в фольгу разнообразные сосиски, картофельный салат, овощи, сыр халуми, чипсы и как минимум две двухлитровые бутыли с газировкой.
– Лиззи, чтоб тебя, аккуратнее с огнем, сосиски спалишь!
– Они останутся сырыми внутри, а снаружи обуглятся. Ты что, не знаешь?
– Ну и что? Наплевать мне, пусть будут сырые. Я так есть хочу, что сырой член готова сожрать.
За всеобщим хохотом одна из коллег Луве – без особого успеха – попыталась призвать девочку следить за речью.
– Проклятый сэдэвэгэ…
– Осторожнее, Лиззи, ты же капаешь жиром на мой сверток!
– А что плохого в жире? Вот смотри…
Лиззи сдавила живот, сделав ему “щеки”, и заговорила нарочитым басом, изображая речь пупка:
– Привет! Глядите, какие у меня толстые щеки! А все потому, что Лиззи откармливает меня сосисками и чипсами.
Снова раздался общий хохот; теперь к девочкам присоединились и оба терапевта.
“Черт, – подумал Луве. – Не хватало еще, чтобы я передумал и остался”.
Всего два месяца назад Лиззи пыталась повеситься на дереве. Луве по какой-то причине приехал на работу на полчаса раньше и заметил среди стволов красный свитер. Ему удалось вынуть девочку из петли, и она отделалась хлыстовой травмой. Лиззи потом говорила, что Луве, на ее счастье, успел вовремя, потому что она передумала вешаться, едва почувствовав, как веревка впивается в горло. К счастью, девочки часто передумывали.
Луве знал, что Лиззи известно, что написано на надгробье Дагермана, похороненного возле церкви в Эльвкарлебю.
“Смерть