Крест бессмертных. Алексей Евтушенко
считали, что мальчишке это полезно. Пусть знает, в каком мире живёт. Особенно, если сам хочет, как подрастёт, в княжью дружину проситься.
Алёшка хотел. Горазд стал для него примером. Бывший порубежник хоть и потерял семью и руку на княжьей службе, нравом не озлобился, к Алёшке и сестрам относился словно хороший отец – со строгой любовью. Мог и пошутить, и байку страшную или веселую рассказать и посмотреть в случае нужды так, что лучше бы накричал, а то и ударил. Но – нет, не бил никогда. Хотя и мог бы по праву, когда стал Алёшке и сёстрам отчимом.
Произошло это осенью, в начале месяца руеня[3]. На следующий день после того, как Алёше исполнилось полных одиннадцать лет, то есть седьмого числа. Любава, немного смущаясь, собрала детей и в присутствии Горазда рассказала, что тот позвал её замуж.
– Горазд мне люб, мы хорошо друг дружку знаем, с детства, а сейчас ещё лучше узнали, когда он здесь, у нас, пожил. Спрашиваю вас, хотите себе такого батьку? Будете против, не пойду за него, пожалею вас. Но лучше, ежели бы вы нас с Гораздом пожалели. Больше нам Господь такого случая не представит.
Иванка и Богдана – сёстры погодки, похожие друг на дружку, словно близняшки, быстро и радостно переглянулись, а затем уставились на брата – с тревожным ожиданием.
Ага, догадался Алёша совсем по-взрослому. Давно уже всё поняли, обсудили между собой, пигалицы, и решили. Рады. Теперь опасаются, как бы братец старший рогами не упёрся. Покладистым да сговорчивым никто его до сей поры не называл, что в голову взбредёт да на сердце взыграет – непонятно. Потому и боялись мне говорить заранее. Эх, что с ними делать… Поласковее, что ли быть впредь? Да я, вроде, и так их не гоняю особо, люблю даже. По-своему.
Он нахмурился, зыркнул сердито и даже зло из-под насупленных бровей. Сестрички едва слышно охнули, прижались друг у другу.
– Алёшенька… – растерянно промолвила мама.
Лёшка разгладил лицо, весело рассмеялся.
– Испугались? То-то. Всё хорошо, мама, Горазд. Шучу я. Совет да любовь, что ещё сказать. Теперь мы не сироты. Да, Иванка, Богдана?
– Не сироты!! – вскрикнули сестрички радостно. – Не сироты!
И бросились со всеми обниматься.
Потекло, забурлило, поскакало времечко, словно могучий Днепр летом на порогах. Алёшка этого не видел никогда – Горазд рассказывал.
– Ни на лодьях, ни на плотах там не пройти. Весной, когда вода высокая, ещё можно – вдоль правого берега. Да и то не всегда. Летом же или осенью – даже не думай.
– А как тогда? – спрашивал Лёшка, любопытный до всего, что касалось воинского или походного дела.
– Лодьи – носом в берег, разгрузили, вытянули и потащили. Оружие и груз отдельно, лодьи – отдельно.
– На руках?!
– На плечах. Когда все разом за дело берутся, гору своротить можно, не то что лодью перенести.
Много о чём рассказывал Горазд и научил Лёшку многому. Сабельному и ножевому бою в первую очередь:
– Меч – он больше для тяжёлых и телом могучих, у кого силы немеряно, а ты
Октября.