Рыцарь-разбойник. Борис Конофальский
на турнире, кажется, звали ее Бригитт. Кавалер обрадовался знакомым лицам. Думал, что Элеонора подойдет поздороваться. Вчера так она и руку его брала при всех, и за столом с ним смеялась, как будто друг он ее старый. А тут потупила глаза и присела так низко, будто хотела на пол сесть. Глаз на него так и не подняла. И Бригитт тоже присела, только дородная дама ему вежливо улыбалась и что-то пробурчала в приветствие.
– Кавалер, прошу вас, сюда! – Канцлер сам открыл дверь и пропустил Волкова в роскошный кабинет с большим столом. Монах прошел за ним, а уж после и сам канцлер вошел внутрь, затворив за собой дверь.
Там их ждал молодой граф. И, слава богу, он радушно улыбался Волкову. Значит, разговор их будет не столь неприятен, как поначалу думал Волков.
– Друг мой, садитесь, – предложил граф.
Волков и брат Семион уселись на одной стороне стола, сам граф, канцлер и еще один человек расположились напротив. Третий человек со стороны графа был ученым или юристом. Или еще кем-то из тех людей, у которых пальцы всегда темны от чернил.
– Уж простите меня, что с утра прошу у вас времени для дела, но думаю, что сие и для вас может быть важно, – начал хозяин. Он указал на человека с грязными пальцами: – Это секретарь коллегии адвокатов Малена, нотариус Броденс. Он с моего и, конечно же, вашего соизволения будет делать записи, вы не возражаете?
– Отчего же мне возражать, – все еще недоумевал Волков. – Или против меня затевается тяжба?
– Избавь бог, что вы, кавалер! Никто не осмелится приглашать человека в гости, чтобы затеять тяжбу. Но вопрос, о котором пойдет речь дальше, весьма щепетилен. И требует он того, чтобы был при разговоре юрист и документ составили по всем правилам.
Кавалера разбирало любопытство, и он сказал:
– Что ж, так давайте, господа, перейдем к делу.
– Прежде чем мы начнем, – проговорил негромко нотариус, – хочу, чтобы знали вы: коли вопрос вам покажется бестактным или глупым, так вы вправе на него не отвечать, в любой момент беседу прервать и уйти, никто не остановит вас.
– Начинайте уже, я весь в нетерпении, – сказал Волков. Он поглядел на своего спутника, брата Семиона, монах тоже был заинтригован.
– Имя ваше Иероним Фолькоф, рыцарь Божий и господин Эшбахта, которого прочие зовут Инквизитором? – стал спрашивать юрист.
– Да.
– Были ли имена у вас другие?
– Раньше звался я Ярославом. Был Яро Фолькоф.
– Отчего поменяли имя?
– Болван-монах по дурости своей при возведении меня в рыцарское достоинство записал меня в реестр рыцарей города Ланна как Иеронима и переписывать отказался. Я оспаривать не стал.
– Хорошо. Скажите, кавалер, правда, что всю жизнь свою вы провели на войнах и в походах и там ран и увечий во множестве снискали?
– Сие правда.
– Скажите, кавалер, были ли у вас раны и увечья, что мешали бы вам вожделеть дев и жен? Любезны ли вам девы и жены?
Волков покосился на своего монаха, тот сидел с остекленевшим от удивления лицом.
– Таких