Корабль Тесея. Ильдар Абузяров
Альберт-холле зал устроен как в цирке, сцена там овальная, словно яйцо в поперечном разрезе. Точь-в-точь как ринг для петушиных боев в родной деревне Малайского архипелага.
Наш герой типичный обитатель Явы: худощавый, мускулистый, загорелый, с короткой стрижкой – ни дать ни взять танцовщик кордебалета. По пути он срывает с себя рубаху, повязывает на пояс, и теперь, с голым торсом и в потрепанных штанах, он решительно выскакивает на сцену и, будто кидает перчатку, плюет в лицо колдуна. Так принято у них на Яве – харкнуть своему противнику в рожу посмачнее.
А между прочим, колдун, которому в рожу прилетел плевок, – не просто какой-нибудь заштатный злодей-волшебник, он супер-прима Нью-Йорк-опера, он танцовщик-миллионер, всемирно известная знаменитость, и каждое его па на сцене стоит сумасшедших денег.
Но сейчас прима пребывает в шоке, он не понимает, что происходит. Он вопит, вызывает своего импресарио, требует срочно вызвать еще и адвоката и сверить программку с условиями контракта. И наоборот.
Зрители Альберт-холла – дамы в норковых манто и вечерних платьях и мужчины в дорогих костюмах, короче, вся эта перхоть города и мира – принимают яванского бойца за артиста малых и больших. Все оживляются, все в нетерпении ждут развязки яркого зрелища. Они не видят никакого подвоха и аплодируют неожиданному повороту, модерновой трактовке модного современного режиссера. Вот она, наконец началась оригинальная постановка классического балета!
А тем временем яванский петух, выпустив шпоры, распушив крылья и хвост, налетает на Ротбарта. «Чтобы защитить Одетту», – думают заинтригованные зрители. И в принципе, они не далеки от истины. А колдун-коршун, увидев решительный настрой петуха, встает на колени и начинает молить о пощаде, то разводя крылья в стороны, то складывая их на груди.
Но яванец и его петух воспринимают примирительно-просительные жесты коршуна как боевую стойку. Вооруженный гигантскими шпорами петух настроен дать бой не на жизнь, а на смерть, побиться за всех курочек-балерин в перьевых пачках. Он покрывает Ротбарта и начинает его клевать и насиловать в прямом смысле слова. Трахать-клевать-трахать-клевать-трахать-клевать! Коршун в панике убегает прочь за кулисы, пытаясь спастись сам и спасти свою честь. Запутавшись в портьере, он падает, обрушив часть декорации в оркестровую яму на голову флейтистам. Ныряет в этот журчащий музыкальный овраг, будто в сточную канаву на окраине деревни, как какая-нибудь пьянь и рвань подзаборная.
Есть! Есть победа с явным преимуществом, но праздник петушиных боев так просто не заканчивается. Черта с два! Петух не отступает! На кону вся его репутация, на кону честь семьи и всей Индонезии. Ставки слишком высоки! Как он потом вернется в свою родную деревню и расскажет, что проиграл единственный в истории международный бой?
Дирижер, эффектно размахивающий руками, словно крыльями, лацканы фрака которого напоминают хвост, тоже попадает петуху под раздачу. Первая скрипка в ужасе