Место под солнцем. Анастасия Эльберг
до последней капли крови. Я не уступлю ему ни сантиметра земли моего города. И не допущу, чтобы все, построенное за эти десять лет, обратилось в пыль.
– Я вижу здесь только одну проблему: Халиф думает, что это его город. Всего и делов – объяснить ему ситуацию так, чтобы он понял. А опыт подсказывает, что в таких ситуациях он сразу хватается за нож.
Прикурив от спички, Фуад вышвырнул ее на тротуар.
– Он превратился в чучело, насквозь больной. Раньше он мог задать трепку всем нам, но те времена канули в лету. Ливий Халиф Хиббинс умер в тюрьме. Мужчина, с которым я говорил вчера, на него не похож.
В ответ Валентин пожал плечами. Следующие несколько минут в салоне машины царило тягостное молчание. Фуад курил, отгоняя от лица сигаретный дым, и смотрел на выкрашенную белой краской дверь каменного дома. Тот, с кем он говорил вчера ночью, и вправду не походил на Халифа, но ему ли не знать, как обманчива бывает внешность, особенно в случае этого человека. В памяти Фуада сохранился образ высокого элегантно одевавшегося мужчины с аристократичными чертами лица, широкой открытой улыбкой и холодными серыми глазами. Ливий мгновенно располагал к себе и мужчин, и женщин. Появляясь в комнате, где присутствовала толпа людей, он привлекал всеобщее внимание, и вокруг него быстро собиралась куча поклонников. Он знал, какие шутки в ходу в высшем обществе, а какие можно рассказывать клиентам или женщинам. Словом, умел себя преподнести.
Халиф отрастил волосы и короткую бороду, полностью преобразившую лицо, двигался не как хищник, а как смертельно уставший человек, но не утратил ни капли внутренней силы, и одного его взгляда было достаточно для того, чтобы собеседник отвернулся. А еще Ливий Хиббинс умел с помощью пары метких слов показать любому его место. И с удовольствием продемонстрировал это бывшему заместителю. Свою наглость он тоже не растерял. Фуад решил, что ее, этой наглости, в нем стало еще больше. Выйти из тюрьмы, за несколько часов обзавестись бабой и сидеть в ее доме с видом царственной особы, отдавая распоряжения рабам. Халиф оказался в своей стихии. Если опасного человека упрятать за решетку на десять лет, а он так и останется несломленным, то после освобождения станет втрое опаснее.
– Нужно было убить его в тюрьме, – заговорил Фуад. – У нас был шанс. И мы упустили его благодаря тебе.
Валентин поднял руки, признавая свое поражение.
– Видит бог, я пытался. И не раз.
– «Пытался» и «преуспел» – две разные вещи. Что может быть проще, чем прирезать человека в тюрьме, мать твою? Особенно в здешней, где надзиратели смотрят в сторону, если принести им блок сигарет?!
– Последнему, кто пытался его убить, Халиф переломал все пальцы на руках, – напомнил Валентин. – А надзирателю, который это допустил, перерезал подколенные сухожилия. И всадил бы нож в шею, не явись приятель надзирателя вовремя. Кстати, тому тоже досталось, три шва на морду накладывали, до сих пор страшный, как атомная война. Подобные новости распространяются быстро, жить хочется всем. Ливий ходил, как хренов король, и никто не смел к нему прикоснуться. Ты давно живешь в этом мире и знаешь здешние законы. Иногда нужно переломать