Двое. Анатолий Мерзлов
в колясочках. Идиллия – читающие, деловые, ухоженные, определившиеся. Четко по местам, все как прежде. «Они жили, влюблялись, рассасывались по интересам, а ты маршировал свое, нате, вот я – проигнорированный и пока никому не интересный подарок. Ссыкушки-хохотушки, не рано ли прибились к облюбованным ищущими гражданами местам?!» Проводил неопределенным рассеянным взглядом группу девчонок-подростков. «Ха, алконавты по своим штатным дислокациям: одни – успокоенные принятым и ориентированные на повтор, другие – в поиске складчины. Ни-че-го в этом мире не изменилось – изменился я. Рассудительный стал, аналитический. Матюша нарыл во мне столько достоинств. Нудноват Матюша местами, но умен и памятлив. Сколько прочитал и все помнит – божий дар у него, далеко должен пойти. Пока с его решенными задачками в свет, а дальше? А дальше без поводыря, своим мозжечком следить по миру. А лист зеленый… Осень не вступила в свои права.
А что мне осень? Форма одежды свободная: хошь, в шапке парься, хошь, стынь без нее, хошь, в берцах кросс, а хошь, в кроссовочках щеголяй».
Вовчик шел сквозь ряды кустарников и клумбовых композиций, пересекая границы сложившихся временем разграничений.
«Ментиков здесь днем с огнем никогда не бывало: все сложилось, все довольны, все в дозволенных рамках. Не все удовлетворены? Эт-т следующая задачка.
А вот и местечко, откуда пошагал дальше целованным. Не там искал, парниша.
Мой город живет – не теряет приоритеты. А я их, похоже, потерял».
Присел на лавочку, раскинул ноги корабликом – условный знак поисковика. Неподалеку – две перестарки ключиками позвякивают.
«Облажаюсь после моей-то красавицы. Любовь мне нужна, доступные вы мои. Это Лёха-черпак, тому хоть в замочную скважину. Дорвался уже, шпилит свою довоенную пухлышку, оператора машинного доения.
Ножки, как у козы рожки, не крути ключиками, ни с изощрениями, ни без них не подходишь. Любови… любви, любви, конечно, мне надо, можно с Любовью. Поддатенькие две – сейчас упадут рядом, точняк».
Две матрешки расписные сплющили окладные попы с другого краю скамейки. Мельком оценили соседство.
«Вот оно, бутылец – и на хату. Ша, девочки… Да еще и ничего с фейсом?! Не-е, Матюша сказал: кочумаем – затянет, засосет такое болото. Точка».
Поднялся, сделал маневр в сторону матрешек – стали в стойку. Важно, с чувством победителя, продефилировал мимо. Взглянул в телефон:
«Рановато домой, но все понятно – жизнь бьет ключом, и как славно, что не по темечку. Тете Лизе шоколадку, и домой, на троллибасе».
Тетя Лиза, не сдерживая эмоций, расцеловала его.
– Да какой же ты, Вовочка, красивый, да какой ты ладный…
– Ты его в форме не видела, – довершила ее восхищение с гордостью бабуля. – Практически стол готов. Лизуня еле отколупала сургуч с твоего баллончика – смотри, какая прелесть вино, в бутылках магазинных в сравнении – пойло. Рюмочки, рюмочки… А цвет! Не обрадую с Ларисочкой – не будет ее, на смене бессменной она. Какой она души челове-ек!
Всем