Двое. Анатолий Мерзлов
не любите проигрывать? Я давно хотела пообщаться с вами. Но статус женщины не позволял сделать первый шаг. Одиночество не всех вгоняет в уныние. Есть люди, считающие одиночество благом. Я отношусь к этой категории людей. Это более честное состояние. Человек – существо не стадное, человек по сути одиночка. Благо, когда молодость уходит и уже не надо думать о продолжении рода, благо, когда род обеспечен всем необходимым, благо, когда есть время заниматься любимым делом.
– Ваши рассуждения как прописная истина. Но с ответом полегчало – я не отщепенец.
– Осмелюсь применить свои житейские познания. Вы – тот яркий представитель от поэзии? – осторожно спросила Василиса Петровна.
– Та же мучительная потребность в удовлетворении себя. Скорее, демонстратор девиантного поведения в мейнстриме литературы. Яркое представительство в существе каждого мыслящего человека. Не хочется прописаться в плеяду приспешников.
– Более года мы видим друг друга в этом неизменном месте. Здесь красиво, необычайно обзорно, но подавляющему большинству подавай разнообразие, пустой звон в другой колокольчик, и только.
– Посмотрите, вот мы и вышли, не заметив того, из сферы своего влияния. Не выношу закольцованности, прохожу свой маршрут один раз, без повторов. Разговор, как случайность, незаметно избавил нас от порочного круга – мы попали в детский мир. Что-то взбрыкнулось прокатиться вон с той горочки, да боюсь распугать детей, – кивнул головой Василий Никанорович в сторону детской площадки, принимая в поведении спутницы решимость к окончанию их аудиенции.
Глава 14
Болью пронзило в боку, выгнулся, защищаясь, кольнуло второй раз. Лег на диван – бросило в испарину, боль растекалась по всему животу. «Смешно, но мне нужна помощь». Вовчик менял положение тела, не понимая происхождения недуга. Похожий приступ забылся: незадолго до призыва в армию ноющая боль в боку застала на работе при монтаже конструкции на высоте. Отсидел с полчаса – отпустило. «Набрать ”Скорую“ – испугаю бабулю». Согнувшись, с трудом вышел из комнаты.
– Сергеевна, что-то мне ай-я-яй, больно. Дай мне какую-нибудь обезболивающую пилюлю.
Сергеевна засуетилась.
– Где, где болит? Да что ж такое?!
Вовчик показал место опоясывающей боли.
– Скорую, сейчас…
Трясущимися руками она мяла в руках телефон.
– Спазм, слышала, бывает, – может, такая ерунда? Молод ты для серьезного.
– Сергеевна, давай «Скорую» отставим. Спроси у Ларисы, она ведь медик.
– Верно, звоню, звоню. Да что ты телефон не берешь, милая?
Гудки уходили без ответа. Упершись руками в пол, Вовчик поймал удачное положение.
– Так легче, притухло немного, – он изогнулся, откинувшись назад, – кажется, отпускает.
Раздался звонок. На том конце возбужденный голос Ларисы спросил:
– Я только зашла, Сергеевна, слушаю вас.
Выслушав жалобу, изменила тон на приказной.
– Никаких грелок, никаких примочек. Ждите, бегу к вам.
Вовчик