Обреченный на бескорыстие. Дмитрий Плынов
В общем, спуститесь на этаж ниже, в 312-ю комнату, там пропуск на вас выписан. Фото с собой? Отлично! Материал должен быть раз в неделю, кое-что я вам буду сам подбрасывать, в основном же самостоятельно… Через три дня жду первый результат.
По всем вопросам ко мне. Удачи, – заспешил новый Володин шеф.
Владимир Алексеевич вышел на улицу. Дело шло к зиме, пошел первый снег. Если быть точным, то первый снег уже был, только растаял, теперь идет тот, который ляжет на землю родного города вплоть до весны. Уже стало рано смеркаться. Новенький пропуск с надписью «внештатный корреспондент» грел Володину грудь. «Вот он, пропуск в новую жизнь.
Теперь все зависит от меня, – думал он. – С чего же начать? Где взять материал? Надо обзвонить друзей, знакомых, может, что-то и получится». Дышалось легко, настроение было великолепным, и Володя решил, что пару остановок пройдет пешком. Ему было так хорошо, в преддверии нового дела, что он и не заметил, как оказался в паре кварталов от дома, а расстояние было немалое.
Закружилось, завертелось. Первое время Владимир Алексеевич не замечал, как один день сменяет другой. По городу он не ходил – летал. Рождались идеи, одна за другой, и с таким же успехом они отметались Сергеем Ивановичем. Он уже устал повторять Володе, что от него требуется и слезно просил не «генерировать» чересчур. Володя же не переставал по каждому поводу появляться на пороге редакции, хотя можно было просто позвонить по телефону. Постепенно пыл его стал спадать, жизнь принимала размеренный ритм, и, в конце концов, все превратилось в рутину. С периодичностью раз в неделю появлялась на передовице колонка с громким названием «Корпункт Молодость», в которой рассказывалось об очередном секретаре комитета комсомола, бригадире, нефтянике и даже милиционере, которые «были лучшими из лучших, и поэтому их рекомендуют в ряды КПСС».
Володя пытался внести в тексты этих статей какую-нибудь интригу или добавить немного лирики, но это пресекалось еще в зародыше. Поначалу внешкор Пашков расстраивался и даже пытался оскорбляться, но этого никто не замечал. Поэтому дело делалось. Раз в неделю он исправно получал почтовые переводы с гонорарами, жил своим распорядком дня и, уже тихо, радовался тому, что не за горами время, когда его оценят и признают. На своей основной работе, где он был «штатным» техником-патентоведом, Володя, первое время немного отдалившись от коллектива, стал вновь присоединяться к регулярным чаепитиям и слушать местные байки. В Университете стало легче учиться. Преподаватели, естественно, узнали, что Владимир Алексеевич сотрудничает с таким важным и серьезным изданием, и, конечно же, стали более лояльны. За исключением одного человека – Льва Григорьевича Барака. Володя до сих пор вспоминает о нем с теплотой.
Профессор Барак был очень колоритной личностью. Огромного, почти двухметрового роста старик, неестественно худого телосложения, с густыми бровями соломенного