Семиотика мифа об Орфее и Эвридике. Арам Асоян

---

Скачать книгу

---

верности. Эгисту, чтобы соблазнить Клитеместру, потребовалось убить лирника, оставленного Агамемноном для того, чтобы певец игрой напоминал царице о ее супружеском долге[111]. Кроме того, лира – посредник между мирами. Ее молчание и пресекло нить между живым Орфеем и пленницей Аида.

      В эссе «Девяносто лет спустя» Бродский заметил по поводу трагедии Орфея и Эвридики: «… греки интуитивно осознали, что любовь, по сути, есть улица с односторонним движением и что ее продолжением становится траурный плач»[112]. Впрочем, такой вывод кажется нарочито неполным; миф об Орфее – это еще и свидетельство, что нет ничего сильнее любви. Именно она заставила поэта спуститься в Аид. Так полагал Ф. Сологуб, который писал:

      Любви неодолима сила.

      Она не ведает преград,

      И даже то, что смерть скосила,

      Любовный воскрешает взгляд.

      Светло ликует Эвридика,

      И ад ее не полонит,

      Когда багряная гвоздика

      Ей близость друга возвестит,

      И не замедлит на дороге,

      И не оглянется Орфей,

      Когда в стремительной тревоге

      С земли нисходит он за ней[113].

      «Случай Орфея» призван приоткрыть завесу над таинством творческого духа и любви. В русской поэзии он волновал творческое воображение прежде тех, для кого, как, например, для М. Цветаевой, был характерен «переход за…» «Ее всегда, – писал М. Слоним, – притягивало все, что выходило за пределы, что вне мер, ее «безмерность в мире мер» – это же и есть тяга к мифу»[114](106).

      Первые орфические мотивы связаны у Цветаевой с Коктебелем. Волошин, чья мать раньше других стала обживать раскаленную, казавшуюся первозданной землю, видел в ней Киммерию, где, по поверьям древних, находился спуск в Аид. «Широкие каменные лестницы посреди скалистых ущелий, с двух сторон ограниченные пропастями, – писал он, – кажется, попираются невидимыми ступнями Эвридики»[115](107).

      В Коктебеле юная Цветаева встретила еще более юного С. Эфрона. Любовь и миф подсказали ей прообраз избранника:

      Так драгоценный и спокойный,

      Лежите, взглядом не даря,

      Но взглянете – и вспыхнут войны,

      И горы двинутся в моря[116].

(108)

      В эту пору Цветаева еще только Эвридика, и только этим самосознанием навеяны коктебельские стихи:

      Идешь, на меня похожий,

      Глаза устремляя вниз.

      Я их опускала – тоже!

      Прохожий, остановись!

      …………………………………

      Как луч тебя освещает!

      Ты весь в золотой пыли…

      И пусть тебя не смущает

      Мой голос из-под земли[117].

(109)

      Орфей – сын Феба, солнечного Аполлона. По одной из версий его имя означает «исцеляющий светом»[118] (110). Так «золотая пыль» ассоциируется не только с Коктебелем, но и фракийским лирником. Его трагический образ в поэзии Цветаевой возникает много позже,

---

Скачать книгу