Сердечная терапия. Мила Иванцова
жидкость дрожит в ее бокале, а через десять минут они сбегают с той выставки, усаживаются в уютном уголке небольшого ресторанчика и не могут наговориться до полуночи.
– Что ты делаешь в жизни, Тоня?
– Я? Я – профессорская жена. Живу за спиной у мужа. Ничего такого собственного не делаю. Значимого. Собираю сливки, которые взбивала много лет. Всем довольна. – Антонина улыбнулась.
– Не верю. Не верю! Чтобы такая женщина, как ты, сидела курицей при мужчине и не имела собственной жизни?!
Антонина многозначительно улыбнулась, из чего собеседник мог бы догадаться, что интерес в ее жизни есть, но это не обсуждается. В действительности же этот вопрос застал ее врасплох. «Что ты делаешь в жизни, Тоня?» А что она действительно делает в этой жизни? Ездит на иномарке. «Шоппингует» – то сама, то со знакомыми. Посещает парикмахерскую – прическа, маникюр. Иногда ходит в театр или на концерт. Бывает, сын приходит на обед или они с Игорем идут куда-нибудь поужинать, правда, редко.
«Что ты делаешь в жизни, Тоня?» Неужели нужно было встретить Романа, чтобы, наконец, задать себе этот вопрос? Ничего она не делает. Такого, о чем можно было бы рассказать или что показать. Проживает день за днем, словно отщелкивая пальцем продырявленный деревянный пряничек на проволоке старых счётов. Бессмысленная и пустая жизнь. В последнее время наполненная горькой ревностью к Соне Тютюнниковой, юной мерзавке в белом передничке…
10
Яна вернулась домой после долгого дня – сначала она провела два занятия по рукоделию – они делали с женщинами новогодние подарки, и для детей, и для подруг. Рукотворные вещи становятся все более популярными, и называют их уже на заграничный манер – «хэнд-мейд». Мягкие игрушки – модные теперь мишки «Тедди», украшения из бисера и валяной шерсти, сделанные собственными руками, единственные и неповторимые, а не штампованные где-то на фабрике, действительно несут в себе теплоту рук и души мастера. Тем более когда они сделаны не на продажу, а прицельно для какого-то человека, с учетом его вкусов, предпочтений, а то и цвета глаз.
Этот процесс, с одной стороны, будоражил творческое воображение, поднимал тонус, менял самоощущение мастериц, а с другой – успокаивал их, и у Яны не было сомнения, что это едва ли не лучшая психотерапия. Арт-терапия.
После занятий еще приходила «пациентка», которая посещала Яну уже не впервые – ситуация в ее семье зависла, решение проблемы с мужем затянулось, женщина страдала, но не решалась взять на себя ответственность за принятие решения. Она в который раз, глядя Яне в глаза, пересказывала все ту же историю, перебирала детали, словно крутила знакомый ролик еще и еще раз, ожидая, что та направит ее, подскажет, как поступить. И, казалось, женщина готова была на любой шаг, лишь бы кто-то сказал, куда идти. Чтобы не решать самой.
Такие «пациенты» ей уже попадались. В своих семейных баталиях они